очки на переносице.
Постепенно, шаг за шагом, облако приняло размеры и приблизительные очертания взрослого человеческого тела, хотя все еще было неясно и размыто. Оно легко парило в воздухе, в футе, или около того, над ложем. Бэкхаус выглядел изможденным и сам походил на привидение. Миссис Джеймсон в своем кресле тихо лишилась чувств, но этого никто не заметил, и она вскоре пришла в себя. Призрак теперь опустился на ложе и в этот момент, казалось, вдруг потемнел, стал материальным и похожим на человека. Многие из гостей были так же бледны, как и сам медиум, но Фаулл сохранил свое стоическое равнодушие и время от времени поглядывал на миссис Трент. Она, не отрываясь, глядела прямо на ложе и беспрестанно вертела между пальцев кружевной платочек. Музыка продолжала играть.
К этому времени фигура, несомненно, представляла собой лежащего человека. Лицо его приобрело отчетливость. Тело было покрыто чем-то вроде савана, но черты лица принадлежали юноше. Одна гладкая рука спадала, почти касаясь пола, белая и недвижная. Те из компании, кто был послабее духом, глядели на это зрелище со смертельным ужасом, остальные были серьезны и растерянны. Видение человека было «мертвым», но почему-то производило впечатление не смерти, следующей за жизнью, а смерти, предшествующей жизни. Все чувствовали, что он может сесть в любой момент.
– Прекратите эту музыку! – пробормотал Бэкхаус, шатаясь, встал с кресла и повернулся лицом к публике. Фаулл коснулся звонка. Прозвучало еще несколько аккордов, затем воцарилась полная тишина.
– Кто хочет, может подойти к кушетке, – с трудом выговорил Бэкхаус.
Ланг тут же приблизился и с благоговейным страхом уставился на сверхъестественного юношу.
– Если угодно, можете потрогать, – сказал медиум.
Но Ланг не рискнул, как не рискнул и никто из остальных, один за другим на цыпочках подошедших к кушетке – пока очередь не дошла до Фаулла. Он посмотрел прямо в глаза миссис Трент, которой это зрелище, казалось, внушало страх и отвращение, а затем не только коснулся призрака, но вдруг схватил свисавшую руку и с силой стиснул. Миссис Трент негромко вскрикнула. Призрачный гость открыл глаза, странно посмотрел на Фаулла и сел на кушетке. На устах его заиграла загадочная улыбка. Фаулл взглянул на свою руку; ощущение сильного удовольствия прошло по его телу. Маскалл подхватил миссис Джеймсон: ее поразил очередной приступ дурноты. Подбежала миссис Трент и вывела ее из комнаты. Ни та, ни другая не вернулись.
Фантом уже стоял, оглядываясь вокруг с той же странной улыбкой. Прайору стало плохо, и он вышел. Остальные мужчины более-менее держались вместе, ища человеческого общества, лишь Найтспор расхаживал взад-вперед, как человек, изнывающий от скуки и нетерпения, а Маскалл пытался расспросить юношу. Призрак внимательно смотрел на него с недоуменным выражением лица, но не отвечал. Бэкхаус сидел в стороне, закрыв лицо руками.
И в этот момент дверь с силой распахнулась, и без всякого объявления в комнату на несколько ярдов вприпрыжку влетел незнакомец и остановился. Никто из друзей Фаулла никогда раньше его не видел. Это был полный невысокий человек с на удивление хорошо развитой мускулатурой и слишком большой головой по сравнению с телом. Его безбородое лицо выражало на первый взгляд смесь проницательности, жестокости и насмешки.
– Эгей, джентльмены! – громко вскричал он. Голос его был пронзительным и странным образом неприятным для слуха. – Итак, у нас тут маленький посетитель.
Найтспор повернулся спиной, но все остальные изумленно уставились на незваного гостя. Он сделал еще несколько шагов и очутился у самого импровизированного театра.
– Могу я осведомиться, сэр, чему я обязан честью принимать вас у себя? – угрюмо спросил Фаулл. Он подумал, что вечер идет не так гладко, как он ожидал.
Незнакомец мгновение оглядывал его, а затем разразился громким раскатистым смехом. Он игриво хлопнул Фаулла по спине – но удар этот был весьма сильным, его жертва отшатнулась к стене и не сразу смогла восстановить равновесие.
– Добрый вечер, хозяин!
– И тебе тоже добрый вечер, приятель! – продолжал он, обращаясь к сверхъестественному юноше, который тем временем начал бродить по комнате, явно не сознавая, где находится. – Думаю, мне доводилось видеть кое-кого очень похожего на тебя.
Ответа не последовало.
Незваный гость придвинул свою голову к самому лицу фантома.
– Как ты знаешь, у тебя здесь права нет.
Фигура посмотрела на него с улыбкой, полной значения, которого, однако, никто понять не мог.
– Остерегайся того, что делаешь, – торопливо сказал Бэкхаус.
– В чем дело, привратник духов?
– Я не знаю, кто вы, но если вы к ЭТОМУ примените физическое насилие, что вы, похоже, намереваетесь сделать, последствия могут оказаться весьма неприятными.
– А без приятности наш вечер будет испорчен, не так ли, мой маленький корректный друг?
Насмешка покинула его лицо, как солнечный свет покидает землю, и оно стало жестким и каменным. И прежде, чем кто-либо понял, что он делает, он вцепился волосатыми руками в мягкую белую шею материализованной фигуры и в два приема повернул ее на полный оборот. Раздался слабый странный вскрик, и тело рухнуло на пол. Лицо было обращено вверх. Гости с невыразимым потрясением наблюдали, как загадочная, но очаровательная улыбка сменилась вульгарной, отвратительной, скотской ухмылкой, отбросившей в каждое сердце тень моральной мерзости. Эта трансформация сопровождалась тошнотворным зловонием кладбища.
Черты лица быстро расплылись, тело потеряло четкость, переходя из материального состояния в призрачное, и не прошло и двух минут, как призрак совершенно исчез.
Коротышка-незнакомец повернулся и рассмеялся в лицо собравшимся долгим громким смехом, не похожим ни на что в природе.
Профессор возбужденно вполголоса что-то говорил Кент-Смиту. Фаулл поманил Бэкхауса за кулисы
