— А ты могла бы мне сказать, что это за вещь, от которой тебя тошнит?
— Я ведь не говорила, что это происходит со мной.
— Джорджи…
— Ну ладно! — решительно произнесла она. — Так вот: это капитан. Часто, когда я оказываюсь рядом, меня подташнивает и мой желудок ведет себя отвратительно.
— Часто, но не всегда?
— Да. Это бывает не всегда.
— А тебя прямо по-настоящему тошнит? Когда-нибудь рвало?
— Только один раз… в первый день. Когда я узнала, кто он. Он заставил меня есть, а я была слишком расстроена и возбуждена, поэтому не удержалась. После этого мне бывает тошно — иногда больше, иногда меньше, но больше меня не рвало.
Обдумывая услышанное, Мак подергал себя за рыжие бакенбарды, которые успел отпустить за время плавания. Он сразу же отбросил то, о чем подумал в первую очередь, и не стал даже заикаться об этом. Джорджина слишком неприязненно относилась к капитану, чтобы испытывать к нему влечение, а тем более чувственное желание, которое она могла ошибочно принимать за тошноту.
Наконец Мак нарушил затянувшуюся паузу:
— Может, тебе неприятен какой-нибудь запах, скажем, мыла, которым он моется? Или, может, он чем-то мажет себе волосы?
Джорджина вдруг широко раскрыла глаза, затем засмеялась.
— Господи, ну как я не додумалась до этого? — Она вскочила на ноги, уронив на пол канат.
— Куда ты собралась?
— Это не мыло! Я сама им пользуюсь! Волосы он ничем не мажет, они у него свободно развеваются. Но у него есть флакон с жидкостью, которой он пользуется после бритья. Я собираюсь понюхать ее, чтобы убедиться.
Мак был рад снова видеть улыбку девушки, однако предупредил:
— Но он обязательно спохватится, если ты вдруг выбросишь ее за борт.
Джорджина хотела было сказать, что проблемы возникнут лишь потом, но решила, что не станет усугублять ситуацию.
— Я скажу ему правду. Он надменный тип, но… не такой уж. бесчувственный, чтобы продолжать пользоваться тем, от чего я болею. Я увижусь с вами сегодня вечером… Либо завтра с утра, — уточнила она, взглянув на солнце, которое висело низко над горизонтом.
— Обещаешь, что не сделаешь ничего такого, за что тебя можно наказать?
Если бы он знал, каким наказанием ей пригрозили, он не стал бы задавать подобного вопроса.
— Обещаю.
Джорджина не кривила душой. Если одеколон, которым пользовался капитан, действительно был причиной ее тошноты, почему бы не сказать ему об этом?
Джорджина натолкнулась на капитана уже на нижней палубе. Она почувствовала спазм в желудке и не смогла скрыть гримасу.
— Ага, — проговорил Джеймс Мэлори, заметив гримасу. — Ты прочитал мои мысли, Джордж.
— Не понял, капитан.
— Я обратил внимание на выражение твоего лица. Ты предугадал, у меня есть претензии к тому, что ты не принимаешь ванну.
Лицо Джорджины вспыхнуло от возмущения.
— Как вы смеете…
— Успокойся, Джордж. Думаешь, я не знаю, что мальчишки твоего возраста смотрят на купание как на ужасную пытку? Я ведь сам был мальчишкой. И поскольку ты живешь в моей каюте…
— Не по своему желанию! — перебила его Джорджина.
— Как бы там ни было, я придерживаюсь определенных норм, касающихся чистоты или по меньшей мере запахов.
Он для наглядности пошевелил ноздрями. Не будь Джорджина так разгневана, она наверняка разразилась бы сейчас смехом. Он находит ее запах неприятным? Вот она, ирония судьбы! А может, в том торжество справедливости, что он тоже испытывает неприятные ощущения?
Между тем капитан продолжал:
— А поскольку ты не предпринял ни единой попытки подняться до моих норм…
— Я хочу, чтобы вы знали…
— Не перебивай меня, Джордж, — непререкаемым тоном сказал капитан. — Дело решено. Ты будешь пользоваться моей ванной не реже одного раза в неделю, а по желанию и чаще, начиная с сегодняшнего дня. И это, мой мальчик, приказ. Если ты по-прежнему заботишься, чтобы тебя никто не беспокоил, советую заняться этим не мешкая. У тебя есть время до обеда.
Джорджина открыла было рот, чтобы выразить протест против подобного произвола, но, увидев высоко поднятую бровь капитана, вспомнила, что это приказ.
— Да, сэр, — произнесла она, постаравшись вложить в слово «сэр» как можно больше презрения.
Джеймс хмуро смотрел ей вслед, прикидывая, не допустил ли он сейчас колоссальной ошибки. Он оказывал ей услугу и в то же время давал ей понять, что она имеет право на то, чтобы уединиться. Она постоянно была в поле его зрения, так что у нее не было возможности как следует помыться с того момента, как она оказалась на борту. Джеймс знал также, до какой степени женщины, в особенности леди, любят принимать ванну. У него не было сомнений в том, что Джорджи просто-напросто боялась разоблачения и не решалась раздеваться и принимать ванну. Посему он должен взять дело в свои руки и заставить ее сделать то, за что она будет ему от души благодарна. Он лишь не ожидал, что она станет негодовать и возмущаться, хотя если бы он с самого начала хорошо подумал, то понял бы причину ее негодования.
Ты не должен говорить леди, что от нее исходит неприятный запах, дубина ты стоеросовая!
Глава 20
Гнев Джорджины растворился в, теплой воде, едва она погрузилась в ванну. Это было божественно, почти так же здорово, как дома. Домашняя ванна была рассчитана на габариты Джорджины, но ванна большего размера — это просто чудесно. Единственное, чего ей недоставало, — это ароматических масел и горничной, которая помогла бы промыть длинные волосы. Да еще полной уверенности в тому что ей не помешают.
В эту ванну можно было погрузиться с головой. Джорджина так и сделала, ощутив при этом жжение в тех местах, где бинты в течение недели впивались в тело. Но это все мелочи по сравнению с охватившей ее радостью: разбинтовать грудь, дать телу подышать, омыть все члены. Вот если бы только капитан не говорил, что…
Как бы там ни было, Джорджина радовалась, что все так обернулось: она вряд ли самостоятельно решилась бы на купание раньше чем через неделю. Джорджина чувствовала, что у нее кожа стала липкой от соленого ветра, от постоянной духоты на камбузе и от жары. Торопливых протираний губкой было явно недостаточно.
Она наслаждалась теплой ванной, но находиться слишком долго в ней не могла. Ведь до обеда нужно успеть облачиться в свой маскарадный наряд, высушить и убрать волосы, туго забинтовать груди. К тому же существует вероятность того, что капитану неожиданно что-нибудь понадобится в каюте, и тогда вряд ли он будет пунктуально соблюдать договоренность. Конечно, ширма скроет ее, но от одной мысли о том, что она совершенно голая будет находиться в одной каюте с ним, ее бросало в жар.
Однако капитан оказался верен своему слову и появился в каюте даже позже обусловленного времени. Джорджина успела пообедать сама и принесла с камбуза обед для двоих, но Конни Шарп в этот вечер к капитану не присоединился. Лишь поздно вечером, когда капитан собрался принимать ванну, Джорджина вспомнила о флаконе с жидкостью, которую он использовал после бритья. Она хотела улучить момент, когда капитан удалится за ширму, но он отправил ее принести еще воды, чтобы промыть волосы, а когда Джорджина вернулась, потребовал помыть ему спину.
Джорджина не на шутку рассердилась на себя за то, что упустила возможность добраться до флакона в его отсутствие. Потерев ему спину, она решила использовать те короткие мгновения, пока капитан вытирался. Положив полотенца рядом с ванной, Джорджина направилась к комоду. Но и тут ей не повезло.
