наслаждался ее гневом.
— Дьявол! — Саманта уже не контролировала себя. — Можете не говорить. Я не очень-то буду волноваться, даже если вы не вернетесь вообще. — Она убежала в комнату, с силой захлопнув за собой дверь.
Саманта долго не могла уснуть. Зачем и куда он едет? Почему уходит от ответа на прямой вопрос?
Утром Хэнк зашел попрощаться. Саманта стояла у окна. Лучи света, проникавшие между досками, зажгли ее волосы огненным светом. Она повернулась, услышав звук открываемой двери.
— Уезжаете? — спокойно спросила она.
— Да.
Хэнк подождал, но она ничего больше не сказала. Он, зная ее упрямство, решил не затягивать паузу.
— Я вернусь через неделю. Пока меня не будет, за вами присмотрит отец Иниго.
— Как все продумано, — пробормотала она.
— Кажется, я слышу сожаление? Будете скучать? Даже не с кем будет повоевать.
— Почему со мной не останется Лоренсо? — требовательно спросила она.
— А вам бы очень этого хотелось? За неделю вы так его обработаете, что он станет вашим сообщником.
— Не доверяете Лоренсо?
— Я вам не доверяю, Саманта, — серьезно сказал он. — И не ищите его, он вернется вместе со мной.
— Прекрасно! Оставляете меня с совершенно незнакомым человеком, — резко сказала она. — Сколько я здесь пробуду?
— Это зависит от вашего отца. Насколько он будет следовать моим инструкциям.
Сердце у Саманты замерло. Теперь она поняла, куда и зачем он едет.
— Будете у меня дома? — спросила она, немного подумав.
— Да.
— Узнайте, как там Рамон.
— Рамон Бароха?
— Вы его знаете? — искренне удивилась Саманта.
— Я помню его ребенком. Через моего кузена, конечно, — торопливо добавил Хэнк. — Почему вы о нем так волнуетесь?
— Он был со мной в день похищения. Разве вам не сказали, что Диего стрелял в него?
— Мне только сказали, что ранили человека, который попытался отбить вас. Так это был Рамон?
— Да. Я хотела бы знать, что с ним все в порядке.
— Он вам так дорог?
— Если вы действительно знаете его, то должны знать о том, что он мой сосед. Мы выросли вместе. Он мой близкий друг.
Глаза у Хэнка сузились.
— Вам никто не может быть другом, Сэм. Саманта упрямо смотрела в пол, не желая смотреть ему в глаза.
— Узнаете о Рамоне?
— Слишком рискованно, — ответил он твердо. Бессердечность Хэнка разозлила ее.
— Я прошу о немногом. Ваш человек в него стрелял и мог убить. Я должна знать, что с ним.
— Хорошо, но в обмен я хочу, чтобы вы дали честное слово не пытаться бежать за время моего отсутствия.
— Я… я не могу дать такого обещания.
— Тогда вы будете сидеть взаперти.
— Черт с вами! — закричала она, глаза у нее засверкали. — Даю слово. Он кивнул.
— Тогда, adios, Самина.
Внезапно он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Саманта хорошо помнила, как действуют на нее поцелуи Хэнка, помнила, как теряла волю и попадала во власть этого мужчины, а потом мечтала о том, чтобы все повторилось. И на этот раз у нее не было сил оттолкнуть его, и она растаяла в его объятиях.
Спустя некоторое время Хэнк с величайшей неохотой освободил ее и хрипло сказал по-испански:
— Теперь ты знаешь, что тебя ждет после моего возвращения. Выйдя из комнаты, Хэнк усмехнулся. Он прочитал в ее глазах, что она все поняла, и теперь был уверен, что испанский Саманта знает прекрасно. А почему бы и нет? Она достаточно долго прожила в Мексике. Если ли возможность использовать это в его планах? Да… возможность была.
Глава 22
— Мистер… Чавес, не так ли? — спросил Хэмильтон Кингсли, пожал Хэнку руку и пригласил его сесть.
— Да, senior. Я не был уверен, что вы помните меня.
— Не так много времени прошло с тех пор, как мы виделись.
Хэмильтон Кингсли уже не был тем самонадеянным владельцем ранчо, которого Хэнк видел в прошлый раз. Неуверенный голос, растерянный вид — все говорило о том, что похищение Саманты стало для Кингсли тяжелым испытанием. Хэнку пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить угрызения совести.
— Не ожидал увидеть вас опять, мистер Чавес, — сказал Кингсли, сухо улыбнувшись. — Когда мы с вами расстались в прошлый раз, вы были несколько расстроены.
— Пожалуй, разочарован, — корректно поправил его Хэнк.
— Надеюсь, у вас не осталось обиды на меня? — спросил Хэмильтон. — Трудно обвинить человека в том, что он не хочет расстаться со своей собственностью.
— Вы так привязаны к этой земле? — Хэнк нахмурился.
— Вовсе нет. Я по натуре бродяга. Жил и в Штатах, и в Европе. Я легко снимаюсь с места.
Хэнк удивился. В прошлый раз об этом не было разговора. Он сделал деловое предложение, и ему было сухо отказано. Кингсли только объяснил, что ранчо очень дорого ему. Но теперь он опровергает себя сам.
— Тогда отчего вы отказались продать мне вашу землю с существенной выгодой для себя? — жестко спросил Хэнк.
— Полагаю, что мы не втянемся в еще один спор? Я должен сказать, мистер Чавес, что не следует смешивать эмоции и бизнес. Я пригласил вас войти в мой дом и надеюсь, что мне не придется сожалеть об этом.
Хэнк постарался придать себе сокрушенный вид.
— Извините, senor, но я из тех людей, о которых вы, американцы, говорите, что они заколачивают гвозди, не примериваясь.
Кингсли рассмеялся.
— Вы просто дурачите меня. На лице у Хэнка появилась полуулыбка, полугримаса.
— Просто это очень важно для меня.
— Мне так и показалось.
— Все-таки вы сказали, что ранчо ничего не значит для вас, — напомнил Хэнк, — и я не…
— Постойте, — прервал его Кинсли. — Я вовсе не говорил так. Это место бесценно для меня, потому что предназначено для моей дочери. Я нигде не обосновывался надолго до тех пор, пока она не приехала ко мне. Это ее дом, я привез ее сюда. Она полюбила эту землю.
— Я не знал, что у вас есть дочь.
— Она была в отъезде, когда вы приходили. А теперь она… — Кингсли не стал продолжать, и наступило неловкое молчание. Хэнк понял, что Хэмильтон не смог себя заставить сказать, что случилось с дочерью.
— Вы так говорите, как будто она не всегда жила с вами, — сказал Хэнк, пытаясь поддержать разговор.
— Эллен, ее мать, увезла ее с собой, когда Саманта была еще крохой. Не стоит вдаваться в подробности. Я вновь увидел дочь, когда ей исполнилось девять лет. Я увез ее от родителей жены.
