Декстер без демона

обеспокоенными зрелищем двух голов. Возможно они привыкли к таким вещам, или…

Нет. Это невозможно.

Перемещаясь с величайшей осторожностью, он двинулся ближе, стараясь прокладывать свой путь через толпу вместе с естественным приливом и отливом зрителей, пока не подошел к желтой ленте так близко к детям как только мог.

И когда мальчик поднял взгляд и их глаза встретились, возможность ошибки была исключена.

На мгновение когда их взгляды встретились, все чувства исчезли под жужжание тёмных крыльев. Мальчик просто стоял там и смотрел на него с узнаванием – не того кто он был, а того чем он являлся, и его маленькие тёмные крылья развевались от панической ярости. Наблюдатель не мог удержаться; он придвинулся ближе, позволив мальчику увидеть его и окружающую его ауру тёмной мощи. Мальчик не показал ни малейшего страха – просто вернул взгляд и продемонстрировал собственную мощь. Затем мальчик отвернулся, взял сестру за руку, и они порысили к другому.

Пора уходить. Дети несомненно укажут на него, а он не хотел, чтобы видели его лицо, пока нет. Он поспешил в машину и поехал прочь, но без малейшего беспокойства. Ничуточки. Вообще то, он радовался больше, чем имел на это право.

Из-за детей, разумеется. Не только потому что они должны сообщить другому о нём и перевести его на несколько небольших шагов ближе к необходимому уровню страха. Но также потому что он действительно любил детей. С ними было замечательно работать, они транслировали такие мощные эмоции, и выделяли достаточно энергии, чтобы перевести ситуацию на высший план.

Дети – это замечательно.

Это начинало становиться действительно приятным.

Какое-то время ему было достаточно ездить в обезьяноподобных вещах и помогать им убивать. Но с каждым простым повторением это становилось всё скучнее, и у НЕГО снова возникло желание чего-то большего. Было какое-то соблазнительное трепыхание чего-то неопределимого в момент убийства; ощущение, что что-то шевельнулось чтобы пробудиться и вновь уснуло, и желание узнать что же это было.

Но как ОНО не старалось, сколько бы обезьяноподобных не сменило, ОНО ни разу не смогло приблизиться к этому ощущению, ни разу не зашло достаточно далеко, чтобы понять его. И это еще больше распаляло ЕГО любопытство.

Шло время, и ОНО снова начало киснуть. Обезьяноподобные были слишком просты, и что бы ОНО с ними не делало, этого было не достаточно. ЕГО начинало возмущать их глупое, бессмысленное, бесконечно однообразное существование. ОНО проникало в них всего раз или два, желая наказать за их тупое, лишенное воображения страдание, и заставляло своего хозяина убивать целые семейства, целые племена себе подобных. А когда все умирали, замечательным намёком было зависнуть вне пределов досягаемости и снова скользнуть в спячку.

ОНО было ужасно расстроено; должен же быть какой-то способ прорваться, обнаружить это неуловимое нечто и сделать его реальным.

И вот наконец обезьяноподобные начали меняться. Изменения нарастали очень медленно, так медленно, что ОНО даже не поняло что происходит, пока процесс не пошёл по накатанной. И вот, в один замечательный день, когда ОНО вступило в нового хозяина, тот встал на задние лапы и, пока ОНО гадало что происходит, спросил, 'Кто ты?'

За глубоким потрясением этого момента последовало гораздо более глубокое удовольствие.

ОНО больше не было одиноким.

ГЛАВА 18

ПОЕЗДКА В ТЮРЬМУ ПРОШЛА ГЛАДКО, но если за рулём Дебора, то это просто означало, что никто сильно не пострадал. Она спешила, а она была, прежде всего, копом из Майами, который учился удирать от копов Майами. Это значит, что она считала дорожное движение некой природной жидкостью, и поэтому разрезает поток машин как горячее железо рассекает масло, вклиниваясь в промежутки, которых на самом деле не было, тем самым показывая другим водителям принцип – или езжай или умри.

Коди и Астор, пристёгнутые на заднем сидении, были очень довольны. Они сидели выпрямившись насколько возможно, вытянув шеи, чтобы видеть всё впереди. И что удивительно, Коди даже почти улыбнулся, когда мы едва избежали столкновения с 350-фунтовым мужчиной на мини-байке.

'Включи сирену', потребовала Астор.

'Это вам не чёртова игра!', прорычала Дебора.

'А для сирены должна быть чёртова игра?', спросила Астор, и Дебора, густо покраснев, сильно дёрнула руль, сворачивая с шоссе Ю.С.1, почти коснувшись побитой Хонды, едущей на шинах- пончиках.

'Астор, не говори таких слов', строго сказал я.

'Она сама говорит эти слова всё время!', возмутилась Астор.

'Когда будешь в её возрасте сможешь говорить как захочешь', учил я её, 'Но не в десять лет'.

'Это глупо. Если это плохие слова, то не важно сколько тебе лет', ответила она.

'Правильно. Но я не могу учить сержанта Дебору как разговаривать'.

'Это глупо', повторила Астор, и добавила, сменив тему, 'Она и правда сержант? Это лучше чем полицейский?'

'Это значит что она полицейский босс', пояснил я.

'Она говорит другим в синей форме что надо делать?'

'Да'.

'И у неё есть пистолет?'

'Да'.

Астор наклонилась вперёд насколько ей позволял ремень безопасности, и уставилась на Дебору почти с уважением, чувство которое не часто можно было видеть на её лице, 'Я не знала, что девушки могут иметь пистолет и быть полицейским боссом'.

'Девушки могут делать чёр… всё, что могут и парни', огрызнулась Дебора, 'Обычно даже лучше'.

Астор посмотрела на Коди, потом на меня, 'Всё?'

'Почти всё. Профессиональный футбол, возможно, не в списке', подтвердил я.

'Ты стреляла в людей?', спросила Астор у Деборы.

'Ради бога, Декстер!', взмолилась Дебора.

'Иногда она стреляет в людей, но не любит говорить об этом', объяснил я Астор.

'Почему?'

'Стрелять в кого-то это очень личное дело', ответил я, 'Думаю, она считает, что это никого не должно касаться'.

'Ради Христа, прекратите говорить обо мне словно я лампа', со злостью сказала Дебора, 'Я сижу здесь!'.

'Я знаю', сказала Астор, 'А ты расскажешь в кого ты стреляла?'

Вместо ответа Дебора, с визгом шин, круто завернула на парковку перед центром. 'Мы на месте', рявкнула она и выскочила из машины будто убегая из горящего муравейника. Она поспешила к зданию, а мы, как только я отстегнул Коди и Астор, последовали за ней более спокойной походкой.

Дебора разговаривала с дежурным у стойки, пока я устраивал Коди и Астор на стоящих в ряд стульях. 'Ждите здесь', предупредил я, 'Вернусь через несколько минут'.

'Просто ждать?', спросила Астор дрожащим голосом.

'Да. Мне надо поговорить с плохим дядей', ответил я.

'А почему нам нельзя пойти?', настаивала она.

'Это против правил. Ждите здесь, как я вам сказал. Пожалуйста'.