он, видимо, вспомнив, как плохо вышло тыкаться вслепую в прошлый раз, скосил глаза, нажал на кнопку, и бодрый голос заявил:
— Сукин сын!
Прозвучало это как «Вкусный пончик!». Ладно, по крайней мере Доукс хоть чуть подвинулся, освобождая проход.
— Спасибо, — отозвался я и добавил зловредно: — Сейчас поставлю на твой стол! Черный, и сахара два кусочка! Желаю удачи!
Шагнул мимо него и пошел прочь по коридору, чувствуя спиной его взгляд.
Глава 5
Испытание рабочим днем уже само по себе было настоящим кошмаром, начиная с утренней запарки без пончиков и заканчивая жутким столкновением с остатками сержанта Доукса — точнее, с его вокально- доработанной версией. И все же, несмотря на предшествующие события, я оказался не готов к ужасам возвращения домой.
Мне-то виделись тепло и уют, вкусный ужин, спокойные игры с Коди и Эстор… может, мы бы жестяную банку попинали во дворе, прежде чем усесться за стол… Но, припарковавшись возле дома Риты (теперь и моего дома, к чему я до сих пор не привык), я с удивлением обнаружил две взъерошенные головы прямо у входа. Дети явно поджидали меня, хотя я точно знал, что по ТВ идет «Губка Боб»! Что же могло их заставить торчать на улице, а не перед телевизором? Порядком встревоженный, я вылез из машины и пошел к ним.
— Привет штатским! — объявил я.
Ребятки уставились на меня с одинаковыми скорбными мордочками, но промолчали. Ладно Коди, от него обычно больше четырех слов подряд все равно никогда не дождешься, но в случае Эстор такое поведение меня напугало — ведь девица унаследовала материнский талант к непрерывному дыханию, благодаря которому обе они умели болтать без передышки. А тут вдруг сидит и молчит — почти беспрецедентно! В общем, я сменил тон и попробовал заново:
— Йо, чуваки, что слышно?
— Кыш, — сообщил мне Коди. Или, во всяком случае, так мне послышалось. Вот только меня никто и никогда не учил, как нужно отвечать в подобной ситуации, поэтому я повернулся к Эстор в надежде получить хоть какую-то подсказку.
— Мама сказала, нам будет пицца, а тебе — кыш, но мы не хотим, чтобы тебя выгоняли, «Кыш!», вот мы и вышли сюда, чтобы тебя предупредить. Ты ведь не уйдешь, Декстер?
С некоторым облегчением я понял, что расслышал слова Коди правильно, однако теперь следовало выяснить, что значит «кыш». Неужели Рита именно так и сказала? Может, я, сам того не зная, сделал что- нибудь ужасное? Но ведь это нечестно! Мне нравится делать ужасное в твердой памяти и с удовольствием. К тому же наш медовый месяц лишь вчера закончился… Как-то уж слишком резко, да?
— Насколько я в курсе, никуда я уходить не собираюсь. Вы уверены, что ваша мама сказала именно так?
Они синхронно кивнули, а Эстор добавила:
— Угу… Сказала, это для тебя сюрприз.
— Еще бы, — отозвался я, чувствуя, что не заслужил ничего подобного. Я даже растерялся. Но потом позвал детей: — Идемте скажем ей, что я никуда не пойду.
Дети взяли меня за руки, и мы вошли в дом.
Внутри витал дразнящий аромат чего-то странно знакомого, но экзотичного, как будто роза вдруг запахла тыквенным пирогом. Запахи шли с кухни, куда я и повел мой маленький отряд.
— Рита? — позвал я.
В ответ звякнула сковородка.
— Еще не готово! — откликнулась жена. — Это сюрприз!
Слово «сюрприз» всегда звучит зловеще — разве что кроме дня рождения… и даже тогда, но я все равно смело шагнул в кухню.
Рита в фартуке хлопотала у плиты, не обращая внимания на растрепанные светлые прядки на лбу.
— У меня неприятности? — поинтересовался я.
— Что? Нет, конечно, нет! С чего… Ай, черт! — Она облизнула обожженный палец и стала энергично помешивать содержимое сковородки.
— Коди и Эстор говорят, что ты меня выгоняешь, — начал я.
Рита уронила лопаточку и встревоженно обернулась.
— Выгоняю? Зачем бы я… — Нагнулась за лопаточкой и вновь занялась сковородкой.
— Значит, ты не говорила мне «кыш»?
— Декстер, — нервно отозвалась Рита, — я пытаюсь приготовить для тебя особенный ужин и ужасно стараюсь ничего не испортить! Можно, мы потом поговорим?
Она бросилась к столу, схватила мерный стакан, поспешила опять к сковородке.
— Что ты готовишь? — спросил я.
— Тебе ведь так понравилась еда в Париже… — Жена сосредоточенно размешивала нечто в мерном стакане.
— Я люблю поесть, — согласился я.
— Вот я и захотела приготовить для тебя настоящий французский ужин. Французский киш[17]!
Она произнесла это со своим фирменным отвратнофранцузским акцентом, и в мозгах у меня забрезжило.
— «Киш», — повторил я, оборачиваясь к Эстор.
— Кыш! — кивнула она.
— Да что же это! — снова вскрикнула Рита, на этот раз безуспешно пытаясь засунуть в рот обожженный локоть.
— Идемте, дети, — объявил я голосом Мэри Поппинс. — Я вам объясню на улице.
И повел их из дома на задний двор. Там мы все уселись на ступеньке.
— Значит, так, — сказал я. — Вы просто недопоняли.
Эстор затрясла головой — как это недопоняли, ведь она все-все-все на свете знает!
— Энтони сказал, это такой акцент, вроде испанского! Она сказала «кыш».
— «Киш» — это по-французски, — объяснил я. — Мы с вашей мамой пробовали это блюдо во Франции.
Эстор недоверчиво качала головой:
— Кто же по-французски говорит?!
— Во Франции некоторые говорят. И даже здесь кое-кто, как и ваша мама, думает, что говорит.
— И что же это значит? — упрямилась девочка.
— Такой пирог специальный, с сыром, — сказал я.
Дети переглянулись, снова посмотрели на меня. И как ни странно, тишину нарушил Коди:
— А пиццу все равно закажем?
— Непременно, — подтвердил я. — Ну как, попинаем мячик?
Коди прошептал что-то на ухо Эстор, сестра кивнула.
— Ты можешь научить нас делу? Ну, знаешь, тому, другому? — попросила она.
«Другое дело», которое она имела в виду, означало, конечно же, Темное искусство, которому следовало обучаться Детям Декстера, моим последователям. Я недавно обнаружил, что эти двое, с детства травмированные жизнью со своим биологическим отцом, который постоянно бил их стульями и мелкими домашними приборами, становятся по-настоящему Моими Детьми, Двойниками Декстера. Как и у меня, у них остались шрамы до конца жизни, их навсегда вырвало из плюшевой действительности в бессолнечную
