– этот бык почему-то обожал давленый виноград – привязали тряпку к шесту, и с его помощью заманили быка в загон.
– Знавал я одну девушку в Ярроу, – меланхолично проговорил Орм.
– А ей нравился давленый виноград? – осведомился Рогис.
Сквозь смех Герагин спросил:
– А какие еще новости ты слышал? Все ли в порядке в Мако?
– Насколько мне известно, да. Так, дайте припомнить. Геррис Холл, старый лорд Серрснхолда, серьезно заболел: все считают, что он умрет до конца года. Еще говорят, будто в этом году виноградники в Мериньи дали особенно богатый урожай. О да, дочь Леминина помолвлена.
– С кем? – полюбопытствовал Хью.
Он вспомнил дочь Кални Леминина, Селену – серьезную девушку, чья нежная улыбка и спокойная манера поведения скрывали невероятно озорной характер. Однажды она целое утро отлавливала кузнечиков во дворце Леминина и засовывала их гостям отца в сапоги.
– С каким-то принцем из Камени.
– Принцем? – удивился Финле. – В Риоке нет принцев.
– У нас когда-то были принцы, – заметила Соколица.
Герагин поднял голову.
– Послушайте.
Крепость потряс оглушительный рокот. Они услышали, как захлопали огромные крылья, заскрежетали по камню острые точно бритва когти. Юноши замерли, прекратили свои схватки, вышли из зала и направились в сторону казарм.
Через некоторое время в зал вошел лорд-дракон. Он пересек тускло освещенное помещение и приблизился к их столу. Все встали.
– Милорд, – склонил голову Марек. – Я явился с докладом.
Они подождали, пока Карадур сядет, и лишь после этого вернулись на свои места.
Одна из служанок принесла лорду Атани тарелку с ужином. Его растрепанные волосы покрылись солью. Золотой браслет с драконом поблескивал на мощном предплечье. В задней части зала распахнулась дверь, вошел Азил Аумсон. Карадур повернулся к нему и улыбнулся. Азил сел слева от Дракона, и Герагин протянул ему стакан с вином.
– Ну, и как дела в Кастрии? – спросил лорд-дракон.
– Все хорошо, милорд. Торговцы в городе. Сбор урожая уже почти закончен, и я уверен, что после того, как все будет подсчитано, ваш управляющий назовет этот год одним из самых удачных. Люди работают с большим усердием. На ферме Мири Халлек пропало несколько овец.
– Сколько и по какой причине?
– Один баран и две овцы. Никому не известно, кто в этом виноват. Пастух видел двух людей Рео Унамиры, проезжавших мимо за день до этого, но никаких доказательств нет.
– Дайте Мири знать, что обязательно компенсируете ее потери из казны Крепости, – спокойно сказал Карадур. – Что еще?
– У торговца воском из Фиренси украли кошелек. Вором оказался мелкий разносчик из Деринхолда. Его выпороли и заклеймили.
Соколица встала, чтобы уйти, но ощутила, как ее разума коснулся огонь.
«Охотница, останься».
Террил села, чувствуя, как забилось в груди сердце. Она налила себе сладкого вина и быстро выпила. Мягкий свет свечей купался в волосах лорда-дракона. Она наблюдала за ним из-под прикрытых век. Из кухни донесся стук кастрюль, послышался мелодичный женский смех, похожий на задорный припев.
Дверь приоткрылась. Раздался дерзкий и страстный детский голос:
– Я знаю, что он здесь. Пустите меня! – Малыш проскользнул в узкую щель и уверенно устремился через зал.
Когда ребенок оказался возле стола, за которым сидел лорд-дракон, он замедлил шаг. Его курточку покрывала грязь, на левой щеке красовался здоровенный синяк.
Карадур невозмутимо взглянул на него и спросил:
– Ну, детеныш, в чем дело?
– Саймон меня ударил. – Он уже не лепетал, как младенец.
Шему было всего два года, но выглядел он на все четыре. Лицо мальчика изменилось: щеки округлились, тоска и страх исчезли. Теперь он стал очень похож на Волка.
– Почему он тебя ударил?
– Я его укусил. Он сказал, что посадит Черепаху в кастрюлю.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Хочу, чтобы ты наказал Саймона.
– Зато, что он тебя ударил? – Мальчик кивнул. – Ты его сильно укусил?
– Да, – с гордостью ответил Шем. – У него идет кровь.
– А он тебя сильно ударил?
Шем собрался ответить утвердительно, но что-то его остановило. Он коснулся распухшей щеки.
– Не так уж сильно, – ворчливо сказал он. – Но если он положит Черепаху в кастрюлю, я его
– Да? – проговорил Карадур, и мальчик посмотрел на него. – Иди сюда, Шем. – Малыш шагнул вперед и расправил плечи.
Карадур притянул его к себе.
– Ты не станешь убивать Саймона, – твердо сказал лорд-дракон. – Тебе будет трудно с ним справиться, он больше тебя. Но ты не сделаешь этого по другой причине: Саймон – мой слуга. Я никому не позволяю обижать своих слуг, если только сам не отдам такой приказ. Ты меня понял?
– Да, – серьезно ответил Шем. – Но…
– Я знаю. Ты не хочешь, чтобы Саймон отправил Черепаху в кастрюлю. Он этого не сделает. Я обещаю. Но ты не должен пускать своего дружка на кухню, когда повара заняты приготовлением еды.
Но Черепаха самая маленькая из всех моих дружков. Ей одиноко.
Мальчик и мужчина смотрели друг на друга. Мужчина улыбнулся и мягко сказал:
– Скажи, о чем ты хочешь попросить, детеныш.
– Ночью холодно. Я хочу, чтобы Черепаха спала в моей постели, но Киала не разрешает.
– Ага, понятно. Скажи Киале, что я разрешил тебе брать Черепаху в постель. Но если твой дружок устроит в постели какие-нибудь безобразия, то убирать будешь ты, а не Киала. Понятно? – Карадур коснулся не пострадавшей щеки Шема. – Спокойной ночи, детеныш. Рогис, ты проводишь его?
– Хорошо, милорд, – отозвался Рогис, вставая. – Пойдем, малыш. Финле встал.
– С вашего разрешения, милорд… – И оба вышли из зала вместе с Шемом.
– Он так вырос… – тихо сказал Марек. – Я никогда не забуду, каким он был в ту ночь, когда армия вернулась из похода в горы. Вы хотите оставить его у себя?
– Да, – сказал Карадур.
– Ему объяснили, что теперь его дом здесь?
– Он это знает, но в глубине души видит свой настоящий дом у ручья и двух людей, убитых там у него на глазах.
Перед мысленным взором Соколицы появилось маленькое пустое строение, стоящее среди берез. Луг, на котором погибли Волк и Теа, зарос густой травой. Из-за берез доносился тихий плеск реки. Луна светила в высокое окно в комнату, где работала за прялкой Теа…
Молчаливый, словно ночь, из пустоты появился дракон-призрак. Сложив темные крылья, он улегся у ног Карадура Атани, точно собака.
– Охотница, – спросил Карадур, – как твоя рука? Волосы шевельнулись на затылке Соколицы.
– Кости срослись, насколько возможно.
– И что ты теперь собираешься делать? – задумчиво спросил он. – Вернешься в Уджо, на Фонарную улицу и снова станешь делать луки?
– Думаю, нет, – покачала головой Соколица. Люди вокруг смолкли.
