головокружение, особенно когда он немедленно снова заключил ее в объятия. – Ты же джентльмен, а я леди, забыл?
Глава 4
Вейл признавал, что Фейт вправе заинтересоваться, почему он вдруг нервничает, как во время своей первой операции? Почему для него имеет такое значение, что она подумает о его родне, и почему он считает, что поступает правильно, держа ее в объятиях, хотя им обоим ясно, что за его действиями нет никаких чувств. Он посмотрел на ее соблазнительные губы.
– Я всегда твой босс, Фейт. Всегда.
Широко раскрыв глаза, она сглотнула.
– Твоя семья родом из Филадельфии, не так ли?
Ей хочется сменить тему? Что ж, пускай, но он все равно ее не отпустит, даже если она изо всех сил будет стараться высвободиться. Вообще-то ему надо было бы отпустить ее, потому, что она отчаянно сопротивлялась, а он легко возбуждался. Что ж, разговор о его семье пойдет им на пользу.
– Да, их дом в Филадельфии, но большую часть времени мы проводим вместе здесь. – По-прежнему обнимая ее за талию, он бросил взгляд в сторону дома, который его мать построила несколько лет назад.
Он скучал по более традиционному загородному дому, который мать снесла, построив на его месте этот, очень современный и очень просторный. После смерти отца мать не могла смотреть на старый загородный дом, и Вейл должен был согласиться с тем, что им нужно больше места.
– Впрочем, в наше время семья редко собирается вместе, – продолжал он. – Но праздники – особый случай.
– В прошлое Рождество ты работал, – напомнила она ему, больше не пытаясь освободиться и изумленно глядя на него.
Он готов был поклясться, что мог бы часами напролет смотреть ей в глаза, и это его ничуть не утомит. Чего стоят постоянно меняющиеся золотистые точечки и глубокие кольца под зеленой радужной оболочкой глаза.
– Я летал в Филли в Рождество утром и провел весь день со своей семьей. – Он положил ладони на ее талию, наслаждаясь тем, как она выгнулась под его руками, как внутри у него все напряглось от желания ощутить ее обнаженное тело.
– А в тот же вечер ты вернулся и принялся за работу, – сглотнула она, глядя на него так, словно читала его мысли и не могла определиться с отношением к произошедшей в нем перемене. Черт возьми, он тоже не знал, что думать о своей неожиданной реакции на нее.
– Откуда ты знаешь, что я в тот же вечер вернулся?
Она выкатила глаза:
– Потому что ты, не подумав о том, что у меня выходной, позвонил и попросил помочь тебе со статьей о болезни Паркинсона, над которой ты тогда усердно трудился.
Ах да, вот сейчас он вспомнил! Он рылся в медицинских записях, собирая данные для статьи и жалея, что рядом нет Фейт. Не сообразив, что беспокоит ее в Рождество, он набрал номер ее сотового телефона.
– И ты пришла.
– Да, – согласилась она, глядя куда-то вдаль. – Ты меня позвал, и я прибежала! Даже в Рождество! Для меня важна моя карьера, забыл? Мое имя рядом с твоим в престижном медицинском журнале добавляет мне веса!
Занималась ли она тогда чем-нибудь особенным? Разворачивала подарки, сидя на диване и любуясь разноцветными огоньками на елке?
– Я прервал рождественский обед?
– Ничего, что бы я не хотела, чтобы прерывали.
– Ты была с молодым человеком?
– С кем?
– Ну, с тем, с кем ты проводишь время, когда не со мной?
– Я проводила Рождество с мамой и отчимом. Так что твой звонок и обрадовал меня, и огорчил.
Однажды он видел мать Фейт. Веселая, жизнерадостная женщина, которая неожиданно пришла в клинику.
С первого взгляда ее мать понравилась ему, но Фейт, которую оторвали от работы, уже через несколько минут выставила мать с отчимом из клиники.
– Как зовут твоего отчима? Кертис?
Наморщив нос, Фейт вздохнула:
– Кертис был ее предыдущим мужем. А этого зовут Джон.
– Правильно. Она вступила в новый брак в этом году. Его зовут Джон Дебеллис, он биржевой маклер, и ты его не любишь.
– Не могу сказать, чтобы я его не любила. Вообще-то он хороший. – Ее губы сжались в тонкую линию, а глаза уставились на ногти с тщательным маникюром.
Вейл никогда не видел ее ногти накрашенными, и сейчас ему не хватало их естественного блеска.
– Ты прямо скачешь от радости, до чего же он хороший!
– Он – мой отчим, один из многих, которые у меня были. Нет никакого смысла привязываться к нему. Через год-два он найдет себе новую подружку, а мать – нового дружка. Будет новая свадьба, и так без конца… Такой у них стиль жизни.
«Интересно, сколько же раз мамочка Фейт выходила замуж?» – подумал Вейл. Он спросил бы, но передняя дверь раскрылась, и с парадной лестницы сбежала кузина Вейла, чтобы обнять его. При этом стремительном движении Фейт чуть не оказалась сбитой с ног.
– Вейл!
Фейт расправила плечи и немного раздвинула ноги, словно приготовилась отразить нападение. Вейл, мгновенно оценив обстановку, понял, что Фейт приготовилась к защите. От кого? Неужели она решила, что его семья встретит ее столь агрессивно?
– Фейт, познакомься с моей кузиной! – предложил он, приобняв Шерон и опустив руку на спину Фейт. – И не обращай внимания на ее выходки! Она вешается на шею мужчин уже с трех лет!
Шерон хлопнула его по руке:
– Веди себя прилично! А то твоя подруга решит, что я дикарка!
– А ты и есть дикарка! – ласково произнес он, снисходительно улыбаясь светлокудрой красавице, с которой провел большую часть своего детства и юности, хотя по возрасту был старше ее всего на два года. В дополнение к общему для всех Уэйкфилдов синему цвету глаз, эта парочка еще унаследовала недюжинные деловые качества.
– Больше нет! – Она сунула ему под нос свой безымянный палец, на котором сверкал крупный бриллиант.
– Если Стив думает, что этот камушек заставит тебя остепениться, то он глубоко ошибается.
Она широко улыбнулась:
– А почему ты думаешь, что Стив хочет, чтобы я остепенилась?
Вейл запрокинул голову и рассмеялся:
– Отважный человек.
