казалось, нервничал. При мысли о том, что может быть в этой сумке, сердце Локки забилось еще чаще.
— Страгос, — сказал Локки, делая вид, будто не понимает, что у того на уме, — еще один прием в саду? Ваши вооруженные ослы теперь могут нас развязать. Вряд ли в тени деревьев прячутся агенты приоров.
— Иногда я задумывался, — ответил Страгос, — что же нужно, чтобы смирить вас? — Он поманил к себе солдата, стоявшего справа. — И пришел к выводу, что это невозможно.
«Глаз» толкнул Локки в грудь, заставив упасть на спину. Гравий заскользил под ним, и Локки постарался избежать при этом ушибов. «Глаз» наклонился и снова поставил Локки на колени.
— Видите моего алхимика? — спросил Страгос. — Он здесь, как вы и просили.
— Да, — ответил Локки.
— Это все, что вы получите. Я держу слово. Можете посмотреть издали.
— Страгос, вы ублюдок, нам еще нужно многое сделать…
— Думаю, нет, — сказал архонт. — Думаю, ваша работа завершена. И теперь я наконец понял, чем вы так рассердили контрмагов, что они передали вас под мой присмотр.
— Страгос, если мы не вернемся на «Ядовитую орхидею»…
— Мои наблюдатели сообщили, что соответствующий описанию корабль стоит на якоре к северу от города. Вскоре половина галер моего флота захватит его. Я смогу провести по улицам еще одного знаменитого пирата, побросать морских разбойников одного за другим в Кладбищенскую Яму, и весь Тал- Веррар будет меня приветствовать.
— Но мы…
— Вы обеспечили то, что мне было нужно, — сказал Страгос, — хотя и не так, как намеревались. Сержант, были ли у вас в Солнечном Шпиле трудности при аресте этих людей?
— Реквин не разрешил нам войти в свое заведение, сэр.
— Реквин не разрешил вам войти в свое заведение, — повторил Страгос, явно наслаждаясь каждым словом. — Тем самым он показал, что ставит неформальную традицию выше моей законной власти. А значит, дал мне предлог отправить к нему большой отряд и сделать то, что не могут сделать констебли. Ведь приоры платят им, чтобы полицейские закрывали глаза на деятельность их друзей. Теперь я смогу бросить этого ублюдка в камеру и посмотреть, долго ли он выдержит, прежде чем начать выдавать тайны своих добрых друзей-приоров. У меня появился нужный шанс. И мне больше не нужно, чтобы вы мутили мои воды.
— Страгос, вы негодяй…
— Да и в вас самих больше нет необходимости.
— У нас договор.
— Я соблюдал бы его, если бы вы сами не нарушили важнейшее условие, которое ни в коем случае нельзя было нарушать! — Страгос вскочил со стула, дрожа от гнева. — Я приказал оставить моих людей на Скале Ветров живыми. Живыми!
— Но мы… — в полном замешательстве начал Локки. — Мы использовали «колдовской мороз» и оставили их…
— С перерезанным горлом, — закончил Страгос. — Выжили только двое на крыше. Вероятно, вам лень было подниматься, чтобы прикончить и их.
— Мы не…
— А кто еще мог напасть на мой остров ночью, Коста? Ведь это не святое место для паломничества. Если вы это сделали не сами, то позволили сделать заключенным. В любом случае вина ваша.
— Страгос, я правда не понимаю, о чем вы говорите.
— Но это не вернет к жизни четверку моих славных подчиненных. — Страгос сложил руки за спиной. — На этом покончим. Сам звук вашего голоса, наше высокомерие, наглость ваших слов — все это режет мне слух, мастер Коста. К тому же вы убили добрых солдат Тал-Веррара. У вас не будет ни священника, ни отпевания, ни могилы. Сержант, дайте сюда свой меч.
Сержант, командир арестовавших Локки и Жеана «глаз», выступил вперед и протянул архонту свой меч рукоятью вперед.
— Страгос, — сказал Жеан. — Еще одно, последнее. Я…
Но он не закончил предложение: сержант неожиданно отвел руку с мечом назад и сильно ударил архонта рукоятью в лицо.
9
Вот как это было.
«Глаза» вытащили Локки и Жеана со двора Солнечного Шпиля и втолкнули в карету с забранными железной решеткой окнами. Трое вошли вместе с ними внутрь, двое правили лошадьми, трое ехали по сторонам и с тыла.
В конце улицы на самом высоком ярусе Золотых Ступеней, где карете нужно было повернуть влево, чтобы выехать на пандус, ведущий на следующий уровень, дорогу ей неожиданно перегородила другая карета. «Глаза» начали выкрикивать угрозы; кучер второй кареты многословно извинялся и кричал, что его лошади непонятно почему заупрямились.
Но тут защелкали самострелы, двое солдат наверху кареты и трое ехавших по сторонам упали, беззащитные перед градом стрел. С обеих сторон улицы показалась группа констеблей в полном обмундировании, они размахивали дубинками и прикрывались щитами.
— Проходите, — кричали они удивленным прохожим, самые разумные из которых и так уже разбегались по укрытиям. — Здесь не на что смотреть. Дело архонта и Совета.
Когда тела упали на брусчатку, дверцы кареты отворились, и солдаты, сидевшие внутри, предприняли тщетную попытку помочь товарищам. Еще две группы констеблей и несколько человек и простой непримечательной одежде по сигналу набросились ни них, один солдат сопротивлялся так отчаянно, что был убит случайным ударом; двоих заставили лечь лицом вниз рядом с каретой, с них сняли их бронзовые маски.
Появился Лионис Кордо в мундире «глаза» со всеми мельчайшими подробностями; не хватало только маски. За ним подошли еще семеро в таких же мундирах. Среди них молодая женщина, которую Локки не узнал. Она склонилась к двум пленным «глазам».
— Тебя я не знаю, — сказала она тому, что справа. И прежде чем тот понял, что происходит, констебль перерезал ему горло и бросил труп на землю. Другие констебли быстро утащили тела.
— Ты, — сказала женщина, разглядывая единственного оставшегося в живых «глаза», — Люциус Каулус. Тебя я знаю.
— Убей меня, — сказал тот. — Я ничего не скажу.
— Конечно, — ответила женщина. — Но у тебя есть мать. И сестра, которая работает в Передвижном квартале. И братья на рыбацких лодках, и два племянника…
— Иди ты, — сказал Каулус, — ты не сможешь…
— Прямо у тебя на глазах. Смогу. И сделаю. Каждого, и ты будешь смотреть, и они будут знать, что ты мог бы их спасти, сказав несколько слов.
Каулус опустил глаза и начал всхлипывать.
— Пожалуйста, — попросил он, — пусть это останется между нами…
— Тал-Веррар останется, Каулус. Архонт — это не Тал-Веррар. Но у меня нет времени на твои капризы. Отвечай на мои вопросы, или мы отыщем твою семью.
— Да простят меня боги, — ответил Каулус, кивая.
— Тебе сообщили специальные кодовые фразы или процедуры для возвращения в Мон- Магистерию?
— Н… нет…
— Точно повтори приказ, полученный твоим сержантом.
Когда короткий допрос окончился и Каулуса — живого, на случай если он что-нибудь скрыл, — увезли
