вместе с телами, «лжеглаза» взяли оружие и доспехи настоящих и закрыли лица их масками. Карета снова быстро покатила вниз, к пристани, где ждала лодка; нужно было опередить агентов Страгоса, которые могли видеть, что случилось, и сообщить об этом.
— Все прошло гладко, как мы и надеялись, — сказал Лионис, сидя в карете с Локки и Жеаном.
— Насколько хороши эти поддельные мундиры? — спросил Локки.
— Поддельные? Вы нас недооцениваете. Мундиры как раз не самое трудное: сочувствующие из армии архонта давно передали их нам. Вот маски — совсем другое дело. По одной маске на каждый «глаз», и никаких запасных. Они хранят их, как семейное наследие. И так подолгу их разглядывают, что любая подделка была бы тотчас обнаружена. — Кордо поднял свою маску и улыбнулся. — Надеюсь, после сегодняшней ночи мы никогда больше не увидим эти проклятые штуки. А что у вас в промасленной парусине?
— Дар Реквина, — сказал Локки. — Наше личное дело, не имеющее отношения к происходящему.
— Вы так хорошо знаете Реквина?
— Мы разделяем его любовь к искусству конца Теринского Тронного периода, — с улыбкой сказал Локки. — Даже поменялись недавно некоторыми его образчиками.
10
Когда Лионис ударом сбил архонта на землю, прочие «лжеглаза» сняли маски и принялись действовать. Локки и Жеан менее чем за секунду освободились от своих чисто декоративных узлов на руках.
Один из людей Лиониса недооценил своего противника: с рассеченной левой стороной лица он опустился на колени. Два других сторонника приоров напали на него и теснили до тех пор, пока он не ошибся в защите; его свалили на землю и изрубили мечами. Другой хотел бежать за подмогой, но был убит, не успев сделать и пяти шагов.
Меррейн и алхимик огляделись — алхимик нервничал больше Меррейн, но двое людей Лиониса направили на них свои мечи.
— Что ж, Страгос, — сказал Лионис, поднимая архонта на колени, — сердечный привет от дома Кордо.
Он замахнулся, собираясь ударить, и улыбнулся.
Жеан схватил его сзади, бросил на землю и гневно сказал:
— Договор, Кордо!
— Да, — ответил Лионис, лежа на земле и по-прежнему улыбаясь. — Вот как. Вы очень нам помогли, но нам не нравятся незаконченные дела. И поскольку нас здесь семеро, а вас двое…
— Ты, предатель-любитель, — сказал Локки. — Ты заставляешь нас, профессионалов, стыдиться. Считаешь себя очень умным? Да я углядел твою подлость за сотни миль, поэтому хочу сообщить мнение на этот счет нашего общего друга.
Он сунул руку за голенище и извлек половину листка пергамента, слегка помятого, чуть пропотевшего и сложенного вчетверо. Он протянул листок Лионису и улыбнулся, зная, что тот сейчас прочтет.
«Я сочту личным оскорблением, если подателям этого письма будет причинен какой-либо ущерб или если им будут чинить препятствия в нашем взаимовыгодном деле. Помощь им я буду считать помощью себе. Я абсолютно и полностью доверяю им. Р.»
Внизу красовалась личная печать Реквина.
— Я знаю, сам ты не очень любишь бывать в игорном доме, — продолжал Локки. — Но признай, большинство приоров не разделяют твое мнение. И многие из них держат деньги в его хранилище.
— Хватит. Я вас понял. — Кордо встал и почти швырнул записку Локки. — Что вам нужно?
— Только две вещи. Архонт и его алхимик. То, как вы поступите с вашим проклятым городом, исключительно ваше дело.
— Архонт должен…
— Вы собирались выпотрошить его, как рыбу. Но теперь он моя забота. Вам довольно знать, что, какова бы ни была его судьба, вам он больше никаких неприятностей не доставит.
На другом краю сада послышались крики. Нет, поправил себя Локки, на другом краю леса.
— Что это? — спросил он.
— У нас есть сочувствующие внутри Мон-Магистерии, — ответил Кордо. — Их задача — никого не выпускать из крепости. Должно быть, они дают знать о своем присутствии.
— Если вы попытаетесь взять штурмом…
— Мы не собираемся штурмовать Мон-Магистерию. Просто запечатываем ее. Как только армия окажется взаперти, мы уверены, она признает власть Совета.
— Уповайте, что так произойдет во всем Тал-Верраре, — сказал Локки. — Но довольно всякой чуши. Эй, Страгос, давайте поболтаем с вашим карманным алхимиком.
Жеан поставил архонта на ноги — тот все еще был в шоке — и потащил туда, где под охраной стояли Меррейн и алхимик.
— Тебе, — сказал Локки, показывая пальцем на лысого мужчину, — придется объяснить нам очень многое, если ты понимаешь, в чем твое благо.
Алхимик покачал головой.
— Но я…
— Обрати внимание, — сказал Локки. — Архонату конец, понятно? Сегодня этот институт власти — архонат — раз и навсегда будет утоплен в гавани. После чего Максилану Страгосу будет не купить даже стакан теплой мочи за все золото Тал-Веррара. За тебя никто не заступится, и остаток своей жалкой жизни ты будешь отвечать на вопросы тех, кого отравил. У тебя есть постоянное противоядие?
— Я… у меня приготовлено противоядие для всех, состоящих на службе у архонта. На всякий случай.
— Ксандрин, не нужно… — начал Страгос.
Жеан ударил его в живот.
— Нужно, Ксандрин, нужно, — сказал Локки.
Лысый порылся в сумке и достал оттуда флакон, полный прозрачной жидкости.
— У меня с собой одна доза. Достаточно для одного человека, смотрите не пролейте. Это противоядие очистит жидкости и сосуды организма.
Локки дрожащей рукой взял у него флакон.
— И… сколько стоит заказать у другого алхимика еще одну такую дозу?
— Это невозможно, — ответил Ксандрин. — Я создал противоядие, которое не поддается качественному анализу. Любая попытка алхимического изучения уничтожает противоядие. И яд, и противоядие известны только мне…
— Записи, — сказал Локки. — Рецепты… как вы это называете.
— Все в моей голове, — сказал Ксандрин. — Бумага плохо хранит тайны.
— Ну что ж, — заметил Локки, — похоже, тебе придется побыть с нами, пока не приготовишь еще одну дозу. Любишь море?
11
И тут Меррейн приняла решение. Если противоядие невозможно воспроизвести, а ей удастся разбить флакон… тогда досадной помехи в лице Косты и да Ферра все равно что не существует. Останутся только Страгос и Ксандрин.
