примеру, рыба или какое-нибудь судно да наконец просто волнение на море — вода начинает светиться. Волшебная картина! Эти самые ночесветки и выдали американского агента. Ну, а когда Алексей сообразил, что заморский гость с аквалангом, то сжал его гофрированную резиновую трубку, по которой поступает в маску сжатый воздух из заплечных баллонов. А Милешкин схватил субъекта за ноги.
— Можно еще вопрос? Почему именно Алексея Кирьянова назначили в тот раз с «Вихря» на катер?
— Не одного Кирьянова — и Атласова, и Милешкина. Атласов бывалый моряк, а Кирьянова мы с кавторангом Самсоновым решили испытать в настоящем деле.
— Вам показалось недостаточным испытание при встрече с «Надеждой»?
— На катере все могло получиться посложнее. Так оно и вышло... Между прочим, там произошла у него стычка с Петром Милешкиным.
— Из-за карикатуры в стенной газете?
— Карикатура — семечки. Милешкин подбивал Алексея написать вместе рапорт, чтобы их перевели с корабля на берег, что якобы им не под силу на корабле: их замучил придирками боцман Доронин. Милешкин предложил, а Кирьянов его...
— Избил?
— Избить не избил, а стукнул, видимо, основательно — не уговаривай подличать!
— Где же сейчас этот Милешкин? Что с ним?
— Уехал на «Дальстрое» вместе с Алексеем. По одному приказу демобилизовались.
Баулин сокрушенно развел руками:
— Приказ один, а люди разные! Правда, и Милешкина подшлифовала малость наша пограничная служба, но такой веры в его дальнейшую судьбу, как в Алексееву, у меня, к сожалению, нет. А значит, чего-то и я, и все мы не доглядели, не сделали...
Через растворенное окно с пирса донеслись четкие, отрывистые слова команды: «По местам стоять, со швартовых сниматься!» Сторожевики уходили в ночное дозорное крейсерство.
— Прихожу я с того собрания, где с Алексея выговора сняли, довольный, радостный: «Обратили-таки Кирьянова в нашу морскую веру!» Рассказываю все Ольге, а она смеется: «Я в Алексее никогда не сомневалась». Вечерком зашел к нам попить чайку Самсонов с супругой. Ольга и его уколола: «Кажется, вы хотели списать Кирьянова на берег, в хозкоманду?» — «Был, говорит, грех такой, был. Каюсь!»
Баулин задумался.
— Где-то сейчас наш дядя Алеша? Наверное, уже к Иркутску подъезжает...
Глава шестая Мыс Доброй Надежды
Пожалуй, только в таких, отдаленных от крупных центров местах, как остров Н., и осознаешь в полной мере все неоценимое значение радио, перечеркнувшего старые понятия о времени и пространстве. Трудно даже представить себе, насколько усложнилась бы быстротекущая сегодняшняя жизнь без радио, что бы делали без него, к примеру, полярные зимовки, экспедиции, пограничные заставы, находящиеся в дальнем плавании корабли.
В клубе базы свободные от вахты пограничники слушали по трансляции из Москвы оперу «Мать». (Это просто замечательно, что рано утром Москва ведет радиопередачи для Дальнего Востока!) Только-только началось последнее действие, как помощник дежурного передал Баулину две радиограммы. Кивком пригласив меня с собой, капитан 3 ранга неслышно вышел из зала.
В штабе Баулин отдал необходимые распоряжения и показал мне депеши.
Одна из них сообщала, что на Камчатке проснулся и бушует, извергая потоки лавы, выбрасывая тучи пепла и газов, вулкан Безымянный, никогда не действовавший на человеческой памяти и потому считавшийся давным-давно потухшим.
«Коварный старик», как называли на острове Н. свой собственный вулкан, всю последнюю неделю тоже курился, и естественно, что в эти дни среди островитян было немало разговоров о вулканах, о таинственных силах, действующих в глубине земных недр. Вспоминались слышанные и прочитанные истории начиная с гибели Помпеи: уничтожение вулканом Мон-Пеле города Сен-Пьер на острове Мартинике; катастрофический взрыв вулкана Кракатау близ Явы,. снесший более половины острова; непрерывно действующий вулкан Стромболи в Средиземном море, вот уже тысячелетия служащий для моряков естественным маяком и предсказателем погоды — перед бурями и ненастьями он дымится сильнее.
И, конечно же, в первую очередь говорилось о том, как два года назад дал себя знать «Коварный старик», спавший почти два столетия, и как старшина 1-й статьи Алексей Кирьянов оставался с ним один на один на всем острове.
Камчатский вулкан Безымянный находился от острова Н. всего в какой-нибудь тысяче километров— по дальневосточным масштабам, почти по соседству,— и внезапное пробуждение его не могло не насторожить пограничников — Баулин приказал усилить наблюдение за «Коварным стариком».
Вторая радиограмма была сигналом бедствия. Японская двухмачтовая рыболовецкая шхуна «Тайсей-Мару» потеряла управление и просила о помощи.
В последние сутки океан был спокоен — волнение не превышало трех баллов,— японские моряки издавна известны как моряки опытные, и Баулин в недоумении пожал плечами: — Что-то непонятное у них стряслось... Однако текст депеши не оставлял сомнения: «Всем, всем, всем! Спасите наши души!..» Далее следовали координаты шхуны — миль Шестьдесят к северо-западу от Н.
— Кто-нибудь им ответил?—спросил Баулин дежурного.
Тот доложил, что на зов «Тайсей-Мару» откликнулись американский китобой «Гарпун», канадский лесовоз «Джерси» и советский пароход «Ломоносов», идущий с Камчатки.
— Ближе всех к «Тайсей-Мару» «Гарпун» — двадцать одна миля,— добавил дежурный,— канадец своих координат не указал. «Ломоносов» — в семи часах хода.
Было ясно, что «Гарпун» поспеет на помощь японским рыбакам раньше всех, но все же для порядка Баулин сообщил о происшествии в погранотряд.
Возвратившись домой — я по-прежнему квартировал у капитана 3 ранга,— мы застали Маринку с соседским сыном Витей за игрой в рыбаков. Перевернутый вверх ножками табурет изображал кавасаки, шаль служила неводом, засушенные крабы, морские коньки и звезды, разбросанные по полу, были косяком рыбы. Маринка командовала, как заправский шкипер, а пятилетний Витя — он был главным неводчиком,— сопя, подтягивал шаль за привязанные к углам веревочки.
«Иностранным рыбакам» — так Маринка назвала нас с Баулиным — было приказано не вторгаться в чужие воды, и мы устроились чаевничать на кухне.
Я не преминул напомнить капитану 3 ранга про давно обещанный рассказ о том, как Алексей Кирьянов оставался на острове во время извержения «Коварного старика».
Баулин принес из комнаты известный уже мне фотоальбом Курильской гряды и какую-то объемистою книгу.
— Как, по-вашему, что это за остров?— показал он мне один из снимков.
— Всех не упомнишь...
— А это? — показал Баулин другой снимок.
— Ваш Н., — сразу узнал я конус «Коварного старика».
— Эх, вы! — рассмеялся капитан 3 ранга.— На первой фотографии тоже наш Н., только на две недели старше.
Я сличил снимки — ничего похожего! Там, где на первой, «старшей», фотографии высились два скалистых пика метров по полтораста каждый, на второй — едва заметные холмы; выдающегося в море утеса вовсе не было. А вулкан? Просто не верилось, что это один и тот же «Коварный старик»! У того, который снят на второй фотографии и виден в окно, склоны относительно полотне, вершина значительно ниже и нет глубокого ущелья у подошвы.
— Это что же, результат извержения?
— Да,— кивнул Баулин,— того самого извержения, когда Алексей Кирьянов оставался на острове.
— Лихо!— только и мог сказать я.
— Вы знаете,— продолжал Баулин,— до сих пор точно неизвестно, какие на Курилах вулканы действующие, какие потухшие; всего-то их здесь что-то полсотни с лишним. Ваш «Старик» тоже долгое время считался потухшим, а что натворил! Кстати говоря, именно из-за вулканов острова и получили свое название — Курильские. Так их назвали русские землепроходцы за беспрерывно дымящиеся, вроде бы курящиесявершины.
Баулин передал мне книгу.
— Тут есть довольно интересное описание нашего «Коварного старика». У меня тут закладка лежит, читайте, а я пока «рыбаков» спать отправлю, им уже пора.
Книга оказалась старинным «Собранием ученых путешествий по России». На титульном листе «Собрания» значилось: «Издание Российской Императорской Академии Наук, Санкт-Петербург, 1819 год».
В главе, заложенной Баулиным засушенным дубовым листком (с материка листок!), подробно описывалось грозное извержение вулкана на острове Н. в восьмидесятых годах восемнадцатого столетия и приводилось донесение служилых людей, посланных на Н. «для описания и положения на план — каким видом остров состоит от порыва горелой сопки». Из донесения явствовало, что Н. подвергся тогда сильнейшим разрушениям. Вот, к примеру, выписка: «Около острова в прежнем его виде были большие камни, на коих ложились сивучи, а на утесных завалах плодились морские птицы, была байдарная пристань промеж лайд... А ныне: сопку сорвало более к северу, и верх ее сделался седлом; утесистые завалки песком и камнем засыпало и сделало гладко, что и птицам негде плодиться, байдарную пристань засыпало камнем, и стало там сухо... А сопка с ужасом гремит и ныне...»
Испокон века на Руси не переводились отважные люди!
Я подошел к окну. Был ранний осенний вечер, конус вулкана и утесы были едва различимы. Сколько же раз изменялся внешний вид острова под воздействием подземных сил?
