Вспышка памяти — и дрожь пробежала по спине ветерана. Лицо Сэдана, искаженное паникой, какой Норрек не видел даже в разгар самой свирепой битвы. Умоляющие глаза, раскрытый рот, из которого больше не вырываются слова…
И рука Сэдана… яростно и отчаянно царапающая лицо друга.
— Нет…
Этого не может быть. Память врет.
Еще один образ.
Фаузтин на полу гробницы, на камнях лужа крови, текущей из рваной дыры, бывшей когда-то горлом Вижири.
Колдун, по крайней мере, умер относительно быстро.
— Нет… нет… нет…
Ужасаясь все больше и больше, полуобезумевший солдат, шатаясь, поднялся на ноги. Вокруг маячили высокие холмы, можно даже сказать — горы, небо едва тронули первые рассветные лучи. Местность совершенно незнакомая. Ни одна из этих возвышенностей даже отдаленно не напоминает пик, внутри которого друзья нашли гробницу Бартука. Норрек неуклюже шагнул вперед, пытаясь вернуть прежнюю выправку.
Каждое движение сопровождал тревожный скрежет.
Норрек опустил глаза и обнаружил, что не только его руки облачены в металл.
Доспехи. Куда ни кинь взгляд, Норрек видел лишь одинаковые кроваво-красные железные пластины. Он думал, что увиденное им только что по ужасу не сравнится ни с чем, но один лишь вид собственного тела едва не погрузил когда-то выносливейшего солдата в полнейшую панику. Руки, грудь, ноги — все исчезло под темно-красными латами. Какая нелепость — Норрек вдобавок обнаружил, что влез в древние, но вполне прочные кожаные сапоги Бартука.
Бартук. Кровавый Полководец. Бартук, чья черная магия, очевидно, спасла беспомощного солдата ценой жизней Сэдана и чародея.
Он дергал изо всех сил, сперва левую, потом правую, но железные перчатки соскользнули не больше чем на дюйм и, казалось, словно вцепились в руки.
Солдат заглянул внутрь, за краги, не увидел никакой помехи и попробовал еще раз — но латные перчатки опять не подались. Хуже того, с появлением первых лучей солнца Норрек увидел, что не одна только кровь из его расцарапанной щеки оставила пятна на металле. Каждый палец, да и сами ладони выглядели так, словно их окунули в густую ярко-красную краску.
Но краска эта отличалась от цвета доспехов.
— Фаузтин, — пробормотал воин. — Сэдан…
Взревев в исступлении, Норрек с грохотом обрушил кулак на ближайший камень, страстно желая сейчас раздробить себе все кости, если это дарует ему спасение. Однако вместо этого распался валун, а единственное, что ощутил Норрек, — чудовищная пульсация во всей руке.
Он упал на колени:
— Не-е-е-ет…
Ветер взвыл, будто издеваясь над человеком. Норрек не пошевелился — голова опущена, руки безвольно висят по бокам. В мозгу вспыхивали обрывки того, что произошло в гробнице, и каждый добавлял красок в дьявольскую сцену. Сэдан и Фаузтин, оба они мертвы… мертвы от его рук.
Содрогнувшись, Норрек поднял голову. Нет, не совсем от его рук. Это сделали проклятые перчатки, одна из которых спасла его от дьявольских стражей. Норрек все еще винил себя в смерти товарищей, ведь, возможно, что-то изменилось бы, сними он первую перчатку сразу, ведь сам он никогда бы не погубил друзей.
Должен быть способ избавиться от этих перчаток, даже если придется отдирать их вместе с кожей.
Преисполнившись решимости сделать что-нибудь, бывалый боец вновь поднялся, пытаясь лучше разобраться в обстановке. К несчастью, ничего нового он не увидел. Горы да холмы. На севере раскинулся лес. Никаких признаков жизни, ни малейшей струйки дыма вдалеке.
И ничто не напоминает пик, заключивший в себя могилу Бартука.
— В каком аду… — Он резко оборвал слова, совершенно не желая упоминать столь темное и предположительно вымышленное царство.
Даже будучи ребенком, а тем более — солдатом, Норрек не слишком верил во всяких демонов и ангелов, но ужас, частью которого он стал, несколько изменил его мнение. Существуют или нет демоны и ангелы на самом деле, Кровавый Полководец уж точно оставил после себя чудовищное наследие, — наследие, от которого Норрек надеялся освободиться как можно быстрее.
Решив, что в первый раз он был просто слишком расстроен, Норрек снова попробовал снять перчатки. Надо изучить их повнимательнее. Однако, опустив глаза, он сделал еще одно ужасающее открытие.
Кровь замарала не только перчатки, но и панцирь нагрудника. И, что еще хуже, при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что кровь не просто случайно забрызгала латы, а покрыла их почти целиком.
И вновь он содрогнулся. Поспешно вернувшись к перчаткам, старый боец искал какой-нибудь замок, застежку, хотя бы насечку, держащую железо. Ничего. Совсем ничего. По идее, перчатки должны были соскользнуть на землю при малейшей встряске.
Доспехи. Если нельзя снять перчатки, он уж точно справится с остальными частями лат. Пряжки — вот они, и даже перчатки наверняка не создадут проблем с раскреплением. Правда, на некоторых щитках никаких застежек не видно, но их скорее всего мастерили так, чтобы они легко спадали сами…
Наклонившись, Норрек начал с ноги. Сперва он ощупал пряжку, затем увидел, как лучше совладать с нею. С величайшей осторожностью солдат открыл замочек.
А тот немедленно защелкнулся снова.
Солдат повторил свои действия — и получил тот же результат. Норрек выругался и взялся за застежку в третий раз.
На этот раз она даже не подалась. Еще несколько попыток с другими замочками окончились ничем. Более того, когда он попробовал наконец стянуть сапоги — это несмотря на холод! — они, как и перчатки, сползли лишь чуть-чуть и отказались двигаться дальше.
— Но это же невозможно…- Норрек дернул сильнее, но снова безо всяких видимых результатов.
Безумие! Это же всего лишь перчатки, куски железа, и пара старых потрепанных сапог! Они должны сниматься!
Отчаяние Норрека росло. Он был обычным человеком, верящим, что солнце восходит по утрам, а луна светит в ночи. Птицы летают, рыбы плавают. Люди носят одежду — но одежда никогда не носит людей!
Он взглянул на окровавленные ладони.
— Чего ты
Ответа, говорящего о его мрачной участи, не последовало. И латные перчатки не стали вдруг рисовать слова и символы на земле. Доспехи просто не отпускали своего нового носителя.
Разрозненные образы жуткого конца его товарищей вновь закружились в сознании Норрека, не давая сосредоточиться на чем-то конкретном. Солдат молился: умолял их покинуть его, но чувствовал, что страшные картины теперь будут сопровождать его вечно.
Ладно, пусть ему не избавиться от ночных кошмаров, но ведь, возможно, он еще способен что-то сделать с проклятой железной одежкой. Фаузтин был колдуном, пользующимся известной славой, но даже Вижири признавал, что есть множество профессионалов, куда более умелых и знающих, чем он.
Норреку надо всего лишь отыскать кого-нибудь из них.
Он посмотрел на восток, затем на запад. На востоке не ждало его ничего, кроме высоких зловещих гор, в то время как запад, казалось, давал немного больше простору. Конечно, Норрек понимал, что его предположения, возможно, и неверны, но он решил, что это лучшая из имеющихся возможностей и стоит направиться именно на запад.
От сырости и леденящего ветра он уже продрог до костей, так что предпочел поскорее начать свое
