Насос должен продержаться до понедельника, убеждала Элизабет себя. Если только дождь не будет по-прежнему лить как из ведра. Но погода оставляла желать лучшего. Макс поступил правильно, решив прорваться сквозь грозу, вместо того чтобы дожидаться, пока стихия утихнет.
Когда самолет затрясло, Элизабет повернула голову и с беспокойством взглянула на Макса. От резкого движения начали сползать наушники, и Элизабет водворила их на место. Из-за шума двигателей Максу пришлось кричать в микрофон, расположенный прямо у его рта.
— Это из-за непогоды, — пояснил он громко, но без тени волнения.
Хотя Макс предупредил ее обо всех возможных неудобствах, Элизабет не думала, что проблема настолько серьезная. В утробе этой адовой машины было только два маленьких сиденья: для пилота и одного пассажира. Несмотря на то что они находились очень близко друг от друга, обычный разговор между ними был невозможен из-за оглушительного шума. Все, что Элизабет видела впереди, так это зловещую гущу темных облаков.
— Неужели мы сможем пролететь сквозь это?
Макс кивнул. Весь его вид говорил об абсолютной уверенности в себе. Слишком уж уверен, решила Элизабет. Скорее всего, Макс разыгрывает спокойствие ради нее.
От всей этой тряски и шума Элизабет почувствовала нестерпимое желание вывернуть содержимое желудка наизнанку.
— Где здесь туалет? — прокричала она. Удар грома заглушил ответ Макса. — Я не слышу.
— На борту нет туалета.
— Что?!
— Я сказал…
— Я поняла. — Она начала лихорадочно оглядываться в поисках гигиенического пакета. Снова пошла полоса воздушных ям, и их самолет несколько раз подбросило вверх с такой силой, что, не будь ремней безопасности, Элизабет точно очутилась бы на коленях у Макса. Еще немного — и ей будет ужасно стыдно перед ним… Она срочно должна найти пакет.
Элизабет с трудом расстегнула ремень. Если ей все-таки придется расстаться со своим ланчем, она постарается сделать это где-нибудь в дальнем уголке самолета.
Сквозь грохот двигателей и грома до нее донеслись слова Макса:
— Куда ты собралась?
Она воздержалась от ответа и, прижимая ладони ко рту, бросилась в хвост самолета.
— Ты уверена, что у тебя все в порядке? — в который раз спрашивал Макс у Элизабет, когда они наконец безо всяких приключений приземлились в аэропорту Чикаго.
— Мы на твердой земле, и мне уже совсем хорошо.
Когда они пересекали взлетно-посадочную площадку, он обнял ее за талию. Элизабет позволила ему эту маленькую вольность, несмотря на то что каждое его прикосновение пробуждало в ней слишком много эмоций, — сейчас ей была необходима поддержка.
Она чувствовала себя защищенной, когда Макс вот так обнимал ее, хоть и противилась той власти, которую он имел над ней.
Когда они подошли к аэровокзалу, Макс, улыбаясь, проговорил:
— А вот и он.
— Кто — он?
Макс указал рукой на джентльмена в черном костюме, стоявшего возле длинного блестящего черного лимузина.
— Наш шофер.
От удивления Элизабет не смогла вымолвить ни слова. А шофер распахнул дверцу машины и вежливо сказал:
— Будьте любезны ваш багаж, мадам. Я положу его в багажник. И ваш, сэр.
Повернувшись к Максу, Элизабет удивленно спросила:
— Что происходит?
— Ничего, — протянул он, улыбаясь.
Она указала на автомобиль.
— Этот шикарный лимузин — ничего? Ответь мне, как это следует понимать?
Выражение его лица стало серьезным.
— Просто-напросто мы должны извлечь как можно больше из двух коротких дней вдали от наводнения. — Он вскинул руку, останавливая готовый вылиться на него поток возражений. — Не надо устраивать сцену из-за того, что на тебя было потрачено немного денег.
— Но тебе совсем не надо было тратить…
— Это всего лишь деньги! Не забывай, что у меня их больше, чем я могу потратить на себя.
Тяжело вздохнув, как бы признавая свое поражение, Элизабет направилась к открытой дверце.
Макс хотел, чтобы она получила удовольствие от езды в роскошном лимузине по городу, где продолжалась жизнь, как будто никто здесь не знал об ужасном наводнении поблизости. Он представлял, как загорятся ее глаза, когда машина остановится возле первоклассного отеля. Макс ожидал, что она с разинутым ртом будет разглядывать шикарный номер с двумя спальнями, который он заказал.
Но она реагировала иначе. С появлением каждого нового сюрприза ее оживление, казалось, уменьшалось. Она улыбалась, но глаза были грустными. Неужели она не понимает, что он хотел доставить ей удовольствие?
— Ну? — Когда они наконец остались одни, Макс жестом руки обвел богато обставленную гостиную: — Что скажешь?
— Мило. Очень мило. — Она оглядела комнату, потом повернулась к нему, явно чувствуя себя неловко. — Даже чересчур, — сказала она. — Но ты, должно быть, привык к такому. Забавно, когда я увидела тебя в Олтоне, по твоей одежде нельзя было сказать, что… словом, ты выглядел обычным человеком.
— Деньги меня совершенно не изменили.
— Я тоже так считала… до настоящего момента.
— Я не каждый день так шикую, Лайза… Элизабет.
Она подошла к дивану, но не стала садиться. Взгляд ее упал на стеклянный столик и роскошный букет из красных роз и белых маргариток на нем. Макс ждал, пока она не вытянула белый конвертик, прикрепленный к букету.
У него было сильнейшее желание выхватить у нее записку и сказать о том, что на самом деле творилось в его сердце. «С любовью. Макс», — прочитала Элизабет. Макс хотел сказать гораздо больше, но не знал, как это сделать. Может, с помощью цветов ему удастся передать свои истинные чувства. Что она ему небезразлична. Что ему хотелось красиво поухаживать за ней. Что он хотел бы еще очень много для нее сделать, а это — только начало.
— Спасибо, — сказала она почти шепотом. — Но не стоило так беспокоиться ради меня. Лимузин, эти апартаменты, а теперь еще и цветы…
— Представь, что ты Золушка… на один уик-энд.
— Но кто же тогда ты? Моя фея-крестная?
— Вряд ли, — засмеялся Макс, — я просто обречен на роль принца.
— Я тронута твоим вниманием. Но какая из меня принцесса?
— Ты слишком плохо о себе думаешь, — ласково упрекнул он, взял ее за руку и подвел к двери.
Как только он вошел с ней в одну из спален, Элизабет отступила назад и высвободила руку. Он обернулся — в ее взгляде сквозило недоверие.
— Меня не обманешь, Макс. Ты все тщательно спланировал, продумал каждую деталь, чтобы затащить меня в постель в этот уик-энд.
Он взглянул на нее с кривой усмешкой:
— Это твои слова — не мои.
— Перестань дурачить меня, Макс. Я знаю, к чему ты клонишь.
— Хочешь верь, хочешь нет, но ты на ложном пути, детка. — Он подошел к стенному шкафу, открыл
