немецкие солдаты в феврале следующего года были вынуждены капитулировать. Это было настолько серьезное поражение вермахта, что геббельсовское министерство пропаганды не смогло скрыть его от моего народа. Помимо того что война с Россией привела к огромным жертвам со стороны наших солдат, гражданское население Германии сильно пострадало от усиливавшихся с каждым месяцем бомбардировок англо-американской авиации.
И все же после двух лет войны с Советским Союзом, по-прежнему оставаясь на вражеской территории, мы сохраняли веру в победу германского оружия. Фронтовой опыт убедил нас в том, что вермахт во многих отношениях превосходит армию противника. Генералы и офицеры по-прежнему пользовались нашим доверием. Более того, мы были убеждены, что немецкая промышленность будет постоянно снабжать нас более качественным, чем у врага, оружием.
Даже после Сталинграда мы продолжали верить, что ведем оборону, а не проигрываем врагу. Нам казалось, что Красная Армия постепенно истощит свои силы в кровопролитных боях с нами, так и не сумев перехватить инициативу в свои руки. Исход войны представлялся мне таким — Советский Союз сядет за стол переговоров и примет предложенный нами мир, в результате чего Германия расширит свою территорию за счет новых земель.
В то время как Сталин контролировал все сферы жизни в Советском Союзе, Гитлер располагал всей полнотой власти в Германии. Только после войны мне стало понятно, что наш рейхсканцлер был вынужден постоянно вести борьбу против армейского генерального штаба за контроль над принятием военных решений. Чем дольше продолжалась война, тем сильнее он подчинял своей воле и прихотям наших генералов и армию.
Не зная в ту пору о политических конфликтах среди правящей верхушки, мы вплоть до последних дней войны не сомневались в правильности ведения боевых действий и принимавшихся генералитетом решений.
Будучи свидетелями умелого военного руководства на поле боя, немецкие солдаты-фронтовики высоко почитали своих командиров. И все же, даже если тактические решения полевых офицеров принимались самостоятельно, политическое вмешательство на уровне корпуса и выше приводило порой к серьезным стратегическим просчетам.
В Красной Армии вмешательство политических комиссаров-коммунистов в принятие военных решений было еще более вездесущим. В отличие от вермахта в Красной Армии политруки имелись на всех уровнях, вплоть до роты. Они навязывали русским офицерам свое видение тактических вопросов, указывая, как и где воевать.
Хотя у русских было немало талантливых военачальников, прекрасно образованных и хорошо разбиравшихся в тактике, наличие политруков зачастую ограничивало сферу их полномочий. Политическое невмешательство в действия вермахта во многом объясняет тактическое превосходство Германии. Когда же политруки впоследствии забрали власть над принятием военных решений, это привело ко множеству ненужных потерь. По моим оценкам, за всю войну, возможно, четверть потерь Красной Армии была вызвана вмешательством политруков.
На фронте немецким солдатам было видно, что советские политические руководители и офицеры ни во что не ставили жизнь своих солдат. Они без колебаний жертвовали ими при проведении военных операций, имевших минимальную вероятность успеха.
Нередко, да, пожалуй, большую часть времени, Красная Армия подкрепляла силы своих бойцов обильными порциями водки, особенно при тяжелых, почти безнадежных для нее боях. На Волховском фронте я своими глазами видел, как красноармейцы шли в атаку без оружия, надеясь получить винтовки своих павших товарищей. НКВД расставлял у них за спиной так называемые заградотряды с пулеметами, чтобы не допустить возможного отступления. Не имея иного выбора, эти солдаты шли вперед на верную гибель на наши прекрасно укрепленные оборонительные позиции.
Попав в плен, русский солдат все равно продолжал сопротивляться. Попытки припугнуть пленных оружием во время допросов чаще всего вызывали у них улыбку. Странно, но сломить их волю можно было лишь угрозой избиения палками или чем-то подобным.
Помимо солдат славянского происхождения после 1943 года Красная Армия стала активно комплектоваться за счет народов советской Средней Азии. Славян мы не слишком боялись, более серьезные опасения у нас вызывали именно азиаты, проявлявшие особую свирепость и безжалостность в боевых действиях.
В начале войны мы в основном считали советских солдат примитивными жестокими созданиями. Однако когда лучше узнали противника, стойкость и мужество русских бойцов вызвали у нас искреннее уважение. Каким бы ни было их истинное отношение к коммунизму, мы вскоре поняли, что русские готовы жертвовать собственными жизнями ради свободы своей родной страны и изгнания немецких захватчиков.
Глава 11
Сражения на Ладоге
Хотя наши войска все еще держали кольцо осады вокруг Ленинграда, наступление Красной Армии в январе 1943 года увенчалось успехом и позволило начать снабжение города со стороны юго-западного берега Ладожского озера. В середине марта советские войска начали второе сражение за Ладогу, атаковав части вермахта восточнее Ленинграда.
В конце марта русские вытеснили 58-ю пехотную дивизию из Новгорода, и нам пришлось отойти на 90 километров севернее озера Ильмень, чтобы прийти на помощь частям вермахта на этом угрожаемом участке. Когда наша дивизия достигла линии фронта возле городка Красный Бор, расположенного южнее Невы, нас определили на резервные позиции позади испанской Голубой дивизии, сражавшейся на стороне Германии против Советской России.
В это время в командовании 13-й роты произошли изменения. Когда лейтенант Мюнстерманн и его преемник лейтенант Юргенс были назначены командирами батальонов нашего полка, командиром роты стал лейтенант Рейхардт. Возможно, готовясь занять этот пост, Рейхардт назначил меня неформальным связным между нашей минометной ротой и испанскими войсками, дислоцировавшимися впереди нас.
Помимо корректировки огня наших орудий для поддержки испанцев на случай наступления русских, мне приходилось выполнять поручения Рейхардта и руководства испанских частей. В целом отношения немцев и испанцев оставались неплохими, однако мы были не вполне уверены в надежности наших союзников в боевых условиях. Тяжелые потери, которые они понесли в предыдущие месяцы на своем участке фронта, уменьшили наше доверие в их способность решительно противостоять натиску частей Красной Армии.
Когда пару дней спустя советская артиллерия начала обстреливать позиции испанцев, наша рота немедленно пришла на помощь союзникам, задействовав гаубицы и недавно полученные 105-мм минометы. Несмотря на все наши усилия, под натиском русских испанцы дрогнули и отступили.
Реагируя на сложившуюся критическую обстановку, наш полк быстро выдвинулся вперед и контратаковал противника, чтобы помешать его крупномасштабному прорыву. За каких-то два часа наши войска вынудили части Красной Армии отступить, стабилизировав, таким образом, линию фронта.
Затем наступило несколько недель затишья, и мы получили желанный отдых. Подобно другим русским деревням, деревни вокруг Красного Бора представляли собой ряды деревянных домов, расположенные по обе стороны дороги. Отступая, красноармейцы сожгли много домов, однако неподалеку от наших позиций все-таки уцелело несколько изб.
Несколько солдат моей роты разместились на постой в этих жалких домишках. Хотя почти все они
