– И у меня что-то подобное было, – вспомнил друг. – Только мы, по-моему, «Беломор» тянули! Меня даже стошнило!
– Вероятно, я сделал что-то такое ужасное, за что мне Господь вот такой вот конец…
Друг молчал.
– Как ты думаешь? Может, на мне какой великий грех?
– Кто знает…
– Мучаю память, но ничего такого вспомнить не могу!
– У Господа другой замысел, может быть, – пытался утешить друг. – Мы не в силах его разгадать! Отчего в младенчестве умирают, безгрешные и чистые? Почему убийцы и всякая шваль доживают до глубокой старости?..
– Да-да, ты прав… Наверное, каждый умирающий размышляет на эти темы… Но не думать об этом невозможно. Что мне, в шашки играть?.. – Нестор поправил катетер, входящий в вену на внешней стороне ладони. Появилась капля крови. – Видишь, они меня приготовили уже, все вставили, это вот пистолетик так называемый, на кнопочку нажимаешь – и наркота пошла по всему телу!.. Кстати, ты сделал то, о чем я тебя просил?
– Что именно?
– Ты достал это? Ну, чтобы у меня не сильно болело? – Нестор поглядел на потолок, намекая выпученными глазами на возможную прослушку.
– Да-да, все хорошо, – подтвердил друг. – Всего в достатке.
– Спасибо тебе!
– Да ну что ты! Они помолчали.
– Трудно поверить, что это моя последняя комната в жизни!
– Слушай, – рассердился друг, – перестань причитать!
– Хорошо, не буду… – чуть не заплакал. – Алина пришла?
– Сидит ждет…
– Может, в ресторан пойдем? Винца грузинского? Я знаю тут одно местечко прехорошее!.. Тбилисец один держит! Арчил. – Нестор заставил себя улыбнуться. – Выпьем, лобио поедим, сациви?
– Тебе нельзя.
– Я знаю.
Нестора в хоспис перевезли накануне, после выпитого им бокала красного вина. Вернее, сначала он попал в реанимацию, где его насилу откачали. Когда он пришел в себя, боль чуть было не разорвала его тело и не сожгла мозги. Врач, который его реанимировал полночи, узнав о том, что это онкологический пациент «на выписке», смешавший алкоголь с химией, долго матерился, что приходится тратить время на всяких дегенератов, которые таким странным образом пытаются покончить с собой…
– Звать Алину? – спросил друг.
– Зови, – махнул рукой Нестор.
Через несколько минут она вошла. Вся тоненькая, большие глаза смотрят с ужасом, перемешанным с жалостью. И где-то там подмешано любви чуток. Когда она появилась на пороге его палаты, он переменился в лице. Нестор стал похож на снайпера, которому предстоит сейчас сделать самый важный выстрел в жизни.
– Здравствуй, Строитель! – Она держалась изо всех сил.
– Здравствуй, милая! – Он смотрел в ее глаза не отрываясь. – Садись! – отодвинулся, освобождая место на кровати.
Она прошла, села. От ее белых, снежных волос пахло яблочным шампунем.
– Ты здорова? – спросил он.
– Ага. Только небольшой насморк…
Она не успела докончить фразу, как он молниеносно, диким голодным зверем накинулся на нее. Сначала схватил за грудь пребольно, щипками, затем стал сдергивать с ее джинсов ремень, одновременно кусая за ухо.
Она сначала словно одеревенела от неожиданности, мышцы напряглись, а мозг судорожно пытался определить, что происходит.
Нестор добрался до ее трусов и рванул ткань что было силы. Она ойкнула.
– Не надо! – попросила. – Не надо, Строитель, я сама разденусь…
Он не слышал ее. Багровый от прихлынувшей к лицу крови, с лопнувшими сосудами в глазах, он был похож на маньяка-насильника. Раздергивал джинсу, царапал желтыми ногтями нежную кожу и мычал отвратительно.
Она не сопротивлялась, только повторяла чуть слышно:
– Я сама, Строитель… Ну не надо…
Он почти сумел сорвать с нее одежду. Его лицо с пергаментной кожей, от которого теперь отхлынула кровь, уткнулось ей в живот, большой нос судорожно нюхал женское тело по-волчьи, а язык, словно дьявольский – синий, с желтизной по краям, бешеной змеей лез к ее лону…
А потом он обгадился в одну секунду. Обгадился, что называется, по полной программе, как могут только онкологические больные в последней стадии.
Такое ощущение, что дерьмо хлынуло изо всех отверстий. Нестора отбросило в сторону от Алины, силы оставили его тело тотчас, и он лишь сторонне наблюдал вращающимися вампирскими глазами, как вонючая слизь исторгается из недр распадающейся плоти.
Она быстро надела трусы, затянула ремень на рваных джинсах и, глядя на обделавшегося Нестора, четко и по-деловому произнесла:
– Все будет хорошо, Строитель! Я тебе помогу.
Она, совсем юная, мгновенно собрала испорченные простыни, а теми, что остались чистыми, накрахмаленными, обтерла беспомощного Нестора, обмыла водой из раковины его высохшие, словно мощи, ноги, переодела в свежий халат, помогла пересесть в кресло, поцеловала в бледные губы и только потом вызвала персонал.
Две улыбчивые медсестры с понимающими взглядами убрали палату Нестора за три минуты. Одна из них, старшая и очень опытная, объяснила Алине, что так всегда бывает на определенном этапе. Сейчас нужно начинать пользоваться памперсами, чтобы такого конфуза не повторилось. Вторая медсестра в это время распрыскивала из баллона с пульверизатором освежитель воздуха и, напевая что-то оптимистическое, подмигивала Нестору.
А потом обе ушли.
Нестор боялся, что и Алина уйдет. Что он больше никогда ее не увидит. Но она осталась, села рядом на стульчик и просто смотрела на него, взяв за руку.
– Никогда никого не насиловал, – признался он заплетающимся языком.
– Я знаю, Строитель, – кивнула она.
– Я купил тебе небольшую квартирку в Измайлово. Может, вспомнишь когда обо мне…
– Спасибо.
Он ждал, что она станет уверять, что никогда не забудет его, что никого больше не полюбит, что он единственный мужчина ее жизни – оставь мне свое семя, и я рожу тебя вновь!.. Но ничего подобного она не сказала. Просто «спасибо», и все.
Неожиданно у него заболело так, что он чуть не сломал ей руку от судорог. И он впервые воспользовался наркотическим пистолетиком, трижды нажав кнопку. А когда полегчало, вместе с отошедшим липким потом Нестор понял, что осталось совсем недолго. Отчаяние рвалось наружу надувшимся слюнным пузырем, но он сдержал его, лопнув губами, и попросил Алину:
– Обещай, что если у тебя будет сын, то назовешь его Нестором.
Она промолчала в ответ.
– Назовешь?
– Нет… Это, по-моему, плохая примета, – объяснила Алина. – Нельзя называть ребенка именем того, кто так тяжело умирал. Чтобы ребенку не жилось тяжело… Пойми…
Нестор был почти раздавлен.
