– Сделай мне минет! – приказал он, истерически взвизгнув.
– Прости, – отказалась она нежно, глядя на своего умирающего мужчину, как смотрят на любимого ребенка.
Он впервые заплакал перед ней. У него так все смешалось в голове в кашу – от наркотиков и метастаз, выстреливших куда-то в мозг.
– Ну пожалуйста, – умолял, плача, Нестор. – Это же в последний раз… Ты жестокая! Я же умираю!!!
Она вздохнула, по-деловому собрала пахнущие яблоком волосы в пучок и, раздвинув полы халата Нестора, выпустила ртом в сторону умершей, ставшей маленькой, скрюченной гордости Строителя теплый воздух. Потом еще раз и еще, будто отогревала после мороза.
Он сам рассматривал низ своего живота – и не узнавал его.
Вот таким вот должно выглядеть здание хосписа – скукоженным и поникшим, как его член. А тут вот такое веселенькое строеньице, похожее на детский садик, в котором жизнь будто начинается. Насмешка!.. Кто архитектор?.. Что за падла!
«Ну давай же, оживай!» – Он мысленно пришпорил свое достоинство, глядя, как Алинин язычок и ее вишневые губы пытаются стать той живой водой из былины, способной на воскрешение.
Ни одного признака жизни!
«Вот и я так через несколько дней буду лежать во гробе – недвижимым, как и член мой», – представил Нестор, хлюпая носом. Костистой рукой он отодвинул лицо девушки от своего живота, внезапно захотев со всей силы ударить Алину по этим наполненным жизнью губам. Но переборол себя, к тому же и сил на приличный удар не было.
– Спасибо, – поблагодарил Алину за попытку. Она облизнула губы, выпрямилась и распустила белые волосы.
– Ты устал, Строитель, – сказала. – Тебе необходимо отдохнуть. Я пойду?
– Иди, – разрешил он. – Еще придешь?
– Да, – обманула Алина.
Он ждал ее несколько дней, пока паузы между приходами боли были существенными. Потом ждать перестал. Теперь Нестор с трудом отличал действительность от галлюцинаций, так как было слишком много наркотиков, спасибо другу. Зато не было боли…
За ночь до смерти Нестор узнал главное в жизни…
Ему приснился самый страшный в жизни сон. Сновидение было настолько реальным, что все измученное тело Нестора тряслось так, как будто агония уже началась. Ему привиделось, что Верка в Турции, плывет по морю, перебирая ручками, счастливое дитя, напялившее на себя любимый надувной круг с лебединой головой. Он как бы отвернулся от Веркиного счастья, чтобы оглядеть округу… А потом круг лопнул, и она, глотая соленую воду, закричала:
– Папуся-а-а! Спаси, папуся-а-а!!!
Он поскакал по горячей гальке верблюдом, понимая, что Верка совсем далеко, что она захлебывается, и вот набегает волна – и ее головка исчезает, оставляя на поверхности крик. До него доходит, что любимая доченька погибла, что больше нет ее, нет навсегда! На тысячелетия!.. И такая душевная боль охватывает все существо его, что он падает ничком на землю и кричит во все горло, раздирая связки:
– Господи-и-и! Что же это?!! Господи, помоги!!! Перенеси меня в другое пространство, где моя доченька жива! Я умоляю тебя, Господи! Возьми мою жизнь, только пусть она живет!!! Господи-и-и!!!
А потом он вынырнул из сна, совершенно трезвый от наркотиков, и увидел перед своей кроватью детей своих, Птичика и Верку. А с ними мать их. А Верка живее всех живых!.. Здесь-то Нестор все и понял. Спасибо тебе, Господи!
Он лежал и счастливо смотрел на своих близких целых пять минут без боли. Он наблюдал, как их мать отчаянно скучает и старается не смотреть на него из брезгливости. Зато у Анцифера глаза, полные слез, и живая Верка сострадает как может.
– Иди, сынок, ко мне, – прошептал он. – Я тебя обниму и дам тебе силы!..
Она удержала сына за руку, чтобы не прикасался к отцу, как будто раком можно заразиться. Вот сука!
Здесь опять пришла боль, заставившая Нестора застонать и нажать кнопочку пистолетика. Реальность стала затуманиваться, он успел увидеть, как Птичик потянулся к нему всем телом, вырываясь от матери. Подался навстречу сам, хохотнул, сблизившись, коротко подумал, что про пространство Анцифер не поймет, а потому произнес сыну почти в самое ухо на языке игровой приставки:
– Другой левел!
После этого лампочка жизни Нестора погасла.
Game over!
Он уже не мог видеть, как мать утащила детей из палаты, не мог услышать плач Птичика и Веркину про бейби-бона констатацию не мог засвидетельствовать. Ему было все равно, что его тело равнодушные санитары стащили, как пустой мешок, в морг и оставили свисать тощими руками с каталки без холодильника на целых два дня. Ничто не искажает человеческую плоть так, как быстротечный рак. Подумаешь, холодильник.
Нестор также не мог осознать своих похорон, на которых собралось достаточно большое количество известных людей. Заказчики его архитектуры, однокурсники, чиновники московские говорили много дежурных слов, боясь заглядывать на ужас, лежащий в гробу. После Дома архитекторов людишек осталось немного, лишь самые близкие да любопытные до погребений.
Нестор уже не мог дать сил кинувшемуся на его продавленную грудь сыну, не мог отыскать за надгробиями заплаканные личики бывших любовниц, порадоваться, что они вообще пришли прощаться с ним. Также он не ощутил обильно капнувший воск на веко его левого глаза со свечи батюшки. Как, впрочем, не осознал соседства по могильной яме с народным артистом России…
Кто знает, может быть, поздний вечерний приход Алины на свежую могилу что-то изменил в пространстве, сместил какие-то мгновения вечности. Может быть, два алых тюльпана, утонувших в обилии цветов, изменили краски мироздания. И слеза, растворившаяся в могильном песке, может быть, станется океаном безбрежным…
Все может быть…
Глава 8.
Он чувствовал себя копьем, летящим в ее сердце! И он чувствовал себя ею, видящей, как копье летит ей прямо в сердце!.. Прошло двести пятьдесят миллионов лет…
Глава 9.
Он пришел к ней в пятую годовщину смерти отца. С трудом отыскал дом, поднялся на пятый этаж пешком, какое-то время стоял возле двери, прислушиваясь.
Было еще очень рано. Будний день. На лестничной клетке пахнет завтраками. За окном осенний дождь моросит. Как пять лет назад.
Он нажал на кнопку звонка коротко, но тот послал в квартиру протяжную трель.
Анцифер сосредоточился и ждал возле двери, словно зверь свою жертву.
Она открыла дверь широко, не боясь незнакомцев. В коротеньком халатике, запахнувшись в шелк, она смотрела океанами глаз своих на неизвестного гостя.
Анцифер понял, что поднял ее с постели, вырвал из сна.
– Здравствуй, – сказал.
