Из гроба тогда император, / Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа / И серый походный сюртук.
Лермонтов, 1:438
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.
Лермонтов, 1:438
Выхожу один я на дорогу; / Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу, / И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно! / Спит земля в сиянье голубом…
Что же мне так больно и так трудно? / Жду ль чего? Жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я, / И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя! / Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы…
Лермонтов, 1:488
Гляжу на будущность с боязнью, / Гляжу на прошлое с тоской.
Лермонтов, 1:393
Терек воет, дик и злобен, / Меж утесистых громад.
Лермонтов, 1:416
Была без радости любовь, / Разлука будет без печали.
Лермонтов, 1:471
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее – иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом.
Лермонтов, 1:400
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы.
Лермонтов, 1:400
…Тощий плод, до времени созрелый.
Лермонтов, 1:400
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в груди какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
Лермонтов, 1:401
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат.
Лермонтов, 1:401
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
Лермонтов, 1:401
…Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
Лермонтов, 1:401
Есть речи – значенье / Темно и ничтожно,
Но им без волненья / Внимать невозможно.
Лермонтов, 1:430
Из пламя и света рожденное слово.
Лермонтов, 1:430
