Пушкин, 2(1):291
В популярных изданих: «…город Кишинев».
Духовной жаждою томим, / В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим / На перепутьи мне явился.
Перстами легкими как сон / Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы, / Как у испуганной орлицы.
Пушкин, 3(1):30
И внял я неба содроганье, / И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход, / И дольней лозы прозябанье.
Пушкин, 3(1):30
И вырвал грешный мой язык, / И празднословный, и лукавый.
Пушкин, 3(1):30
Жало мудрыя змеи.
Пушкин, 3(1):30
И угль, пылающий огнем, / Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал, / И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли, / Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей».
Пушкин, 3(1):30—31
На волю птичку выпускаю / При светлом празднике весны.
Пушкин, 2(1):280
Мой первый друг, мой друг бесценный!
Пушкин, 3(1):39
Разговор книгопродавца с поэтом.
Пушкин, 2(1):324
Все волновало нежный ум.
Пушкин, 2(1):325
Что слава? шопот ли чтеца?
Гоненье ль низкого невежды?
Иль восхищение глупца?
Пушкин, 2(1):326
Любезный баловень природы.
Пушкин, 2(1):327
Вся жизнь, одна ли, две ли ночи?..
Пушкин, 2(1):328
Наш век – торгаш; в сей век железный / Без денег и свободы нет.
Пушкин, 2(1):329
Что слава? – Яркая заплата / На ветхом рубище певца.
Нам нужно злата, злата, злата: / Копите злато до конца!
Пушкин, 2(1):329
Не продается вдохновенье, / Но можно рукопись продать.
Пушкин, 2(1):330
Редеет облаков летучая гряда; / Звезда печальная, вечерняя звезда.
Пушкин, 2(1):157
Под вечер, осенью ненастной, / В пустынных дева шла местах
И тайный плод любви несчастной / Держала в трепетных руках.
Пушкин, 1:84
Положено на музыку Н. С. Титовым.
