Грибоедов, с. 105
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя б по языку нас не считал за немцев.
Грибоедов, с. 106
Какие-то уроды с того света,
И не с кем говорить, и не с кем танцовать.
Грибоедов, с. 107
А у меня к тебе влеченье, род недуга.
Грибоедов, с. 110
«Все отвергал: законы! совесть! веру!»
– «Послушай! ври, да знай же меру;
Есть от чего в отчаянье придти».
Грибоедов, с. 112
О Бейроне, ну о матерьях важных.
Грибоедов, с. 113
«Да из чего беснуетесь вы столько?»
– «Шумим, братец, шумим».
– «Шумите вы? и только?»
Грибоедов, с. 114
Левон и Боринька, чудесные ребята!
Грибоедов, с. 115
Вот эдаких людей бы сечь-то,
И приговаривать: писать, писать, писать;
В журналах можешь ты однако отыскать
Его
О чем бишь нечто? – обо всем.
Грибоедов, с. 115
Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом.
Когда ж об честности высокой говорит,
Каким-то демоном внушаем:
Глаза в крови, лицо горит,
Сам плачет, а мы все рыдаем.
Грибоедов, с. 115
Я князь-Григорию и вам / Фельдфебеля в Волтеры дам,
Он в три шеренги вас построит, / А пикните, так мигом успокоит.
Грибоедов, с. 117
Приданого взял – шиш, по службе – ничего.
Грибоедов, с. 117
Да! водевиль есть вещь, а прочее все гиль.
Грибоедов, с. 119
Поди, сажай меня в карету, / Вези куда-нибудь.
Грибоедов, с. 122
Поверили глупцы, другим передают,
Старухи вмиг тревогу бьют, —
И вот общественное мненье!
Грибоедов, с. 123
п П-790.
…Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья; / <…>
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.