Лизбет ответила просто, как, собственно, и думала:
— Мы попадем либо в рай, либо в ад, смотря по делам нашим.
— Что за дела такие?
— Плохие и хорошие, — ответила мать. — На-ка, примерь, — и протянула сыну перелицованный пиджачок.
— Опять от умершего дяди Девида?
Лизбет почувствовала какой-то подвох в вопросе сына, но решила не отвечать на него.
— Примерь!
Роджер оделся.
— Значит, дядя Девид делал хорошие дела?
— Он был очень хорошим братом!
— А ты была ему хорошей сестрой?
— Думаю, да.
— А дедушка?..
Здесь мать не ответила сразу, а уставилась куда-то внутрь себя, вспоминая.
Отец Лизбет зашел к дочери в каюту, когда якорь «Титаника» прочно лежал на дне. Что-то в его взгляде встревожило девочку, но за рядом обычных вопросов, вроде: «Как дела?», «Не голодна ли?» и «Не хочется чего?» — она тревогу забыла.
Лежала в шортах на кровати. Ее немного тошнило от легкой качки, и отец, присев рядом, гладил дочь по ноге.
Ей были приятны отцовские ласки, но до того момента, пока она не почувствовала, как его пальцы забираются в шорты и трогают там, где ей самой было стыдно дотрагиваться.
Она тотчас вскочила и забилась в угол кровати.
— Ну что ты? — ласково шептал отец. — Чего ты боишься?
В его взгляде было такое темное сладострастие, что девочка, вжавшись в стенку, понимала, что его ничто сейчас не остановит и произойдет страшное.
— Нет, — шептала Лизбет. — Папочка, нет!
— Ну что ты, маленькая, — он подбирался к дочери все ближе. — Разве папа тебя обидит?
— Конечно нет!
Она еще на что-то надеялась, убаюканная словами отца, но глаза его, взгляд голодного волка, под которым трясется загнанная добыча, говорили, что сейчас случится то, о чем нередко пишут в газетах, в криминальных хрониках.
И тогда она зажмурилась и попросила Бога спасти ее.
Когда руки отца почти дотянулись до ее плеч, когда масло вожделения заволокло ему глаза, до мути, яхту неожиданно качнуло, затем в борт ударило сильно, — так, что отцовские руки поймали лишь пустоту. Он потерял равновесие, свалился с кровати и, покатившись, ударился о дверной отбойник виском. Все было кончено.
Она закричала, ее услышали, но тут вторая волна, троекратно сильнее первой, сдернула яхту с якоря и швырнула в сторону скал.
Лизбет удалось удержаться. Она видела, как отцовское тело мотает по каюте, а из виска тоненько течет кровь.
От ужаса девушка подвывала и уже просила Господа, чтобы он прекратил шторм, который грозил погубить всю ее семью.
Но море рождало волны, швырявшие «Титаник» словно бумажный кораблик. Волна захлестывала за борт, скалы приближались, и казалось, что спасения нет.
— Помогите-е-е! — услышала Лизбет сквозь рев шторма голос брата.
— Девид!.. Девид! — кричала мать. — Откликнись!..
Она хотела опять закричать, но голоса не было.
Лишь сипение одно вырывалось из глотки.
Ей показалось, что она слышит неподалеку голос сестры Евгении. Она попыталась было вырваться из каюты, но здесь яхта напоролась на первую из скал, и девочка, потеряв равновесие, упала. На миг, ударившись затылком, она потеряла сознание, а когда от соленой воды защипало глаза и она их нехотя открыла, то столкнулась со стеклянными зрачками отца, который лежал рядом, лицом к лицу с дочерью. В его глазах не было вожделения.
Она опять сипло закричала, вскочила на ноги и, по колено в морской воде, добралась до иллюминатора.
Она видела в пяти метрах острые скалы, молилась навстречу ветру, благодаря Бога за спасение, за то, что не дал отцу согрешить смертельно, и особенно, что об этом не узнают ее родные. Мама бы не перенесла удара, а сестра с братом постоянно терзали бы ее расспросами.
Девочка понимала, что конец близок, она шепотом попрощалась со всеми, подтянулась на руках и выскользнула в иллюминатор.
