отвратит от умов наших непотребство это благость Божия! Пусть остается оно безумием нечестивцев! Церковь же Христова, рачительная и осторожная блюстительница, вверенных ей для хранения догматов, никогда ничего в них не изменяет, ничего от них не убавляет, ничего к ним не прибавляет, необходимого не отсекает, излишнего не прибавляет, своего не теряет, чужого не присвояет, но со всем тщанием заботится единственно о том, чтобы, рассуждая о древнем верно и мудро, если что в старину предначертано и основано, то искусно довершать и отделывать, если что изъяснено уже и истолковано, то укреплять, подтверждать, если что подтверждено уже и определено, то сохранять. А чего другого, наконец, всеми силами старалась она всегда достигнуть чрез определения соборные? Не того ли, чтобы после с рассудительностью верили тому же самому, во что прежде верили в простоте, чтобы после беспрестанно проповедывали то же самое, что прежде проповедывали исподволь, чтобы после с осторожностью возделывали то же самое, что прежде обрабатывали безопасливо? Не колеблясь говорю и всегда скажу, что Церковь кафолическая, побуждаемая новизнами еретиков, чрез решения соборов своих делала не другое что–нибудь, но именно то, чтобы полученное ею прежде от предков по одному Преданию, подкрепить потом для потомков и удостоверением из Писания, заключая большое множество предметов в немногих словах и выражая обыкновенно, для яснейшего уразумения, таким или другим новым наименованием не новый смысл Веры.
XXIV. Но возвратимся к Апостолу. О Тимофее, говорит он, предание сохрани, уклоняяся скверных новизн слов. Уклоняйся, говорит, как будто ехидны, как будто скорпиона, как будто василиска, дабы не поразили тебя не только прикосновением, но и взглядом и дыханием. Что значит уклоняться? Значит: с таковым ниже ясти (1 Кор.5:11). Чего же уклоняйся? Аще кто, говорит, приходит к вам, и сего учения не приносит (2 Ин.1:10). Какого это учения, кроме кафолического, всеобщего и неизменного, которое распространяется из века в век посредством неповрежденного предания истины и имеет продолжиться в безконечные веки? Что далее? Не приемлите его, говорит, в дом и радоватися ему не глаголите: глаголяй бо ему радоватися, сообщается делом его злым (2 Ин.1:10.11). Скверных, говорит, новизн слов. Каких это скверных? Таких, которые ничего не имеют ни святого, ни боголюбезного, совершенно чужды таинниц Церкви, которая есть храм Божий. Скверных, говорит, новизн слов. Слов — то есть новых учений, дел, мнений, противных старине и древности, в случае принятия которых необходимо должна рушиться вера блаженных отцов или вся, или по крайней мере в большей части, и необходимо будет объявить, что все верующие всех веков, все святые, все непорочные, подвижники, девственницы, все клирики, левиты и священники, столько тысяч исповедников, столько воинств мучеников, такое множество знаменитых городов и народов, столько островов, областей, царей, языков, царств, наций, наконец почти вся уже вселенная, чрез кафолическую веру совокупившаяся с главою Христом во едино тело, в течение стольких веков блуждали в неведении, погрешали, богохульствовали, не знали, чему верили. Уклоняйся, говорит, скверных новизн слов, принятие которых и последование которым никогда не бывало делом православных, но всегда было делом еретиков. В самом деле, не всякая ли ересь возникала всегда под известным именем, в известном месте, в известное время? Не тот ли всегда основывал ереси, кто сначала сам отделялся от согласия со всеобщностью и древностью вселенской Церкви? Справедливость сего яснее дня видна из примеров. Так, кто до непотребного Пелагия надмевался когда–нибудь такой силой свободного произволения, что не считал при том благодати Божией необходимой для вспомоществования в добрых делах при каждом действии? Кто до уродливого [ [34]] ученика его Целестия отрицал, что преступлению Адамову повинен весь род человеческий? Кто до нечестивого Ария дерзал рассекать единство Троицы, а до беззаконного Савеллия — сливать Троичность единства? Кто до безчеловечнейшего Новациана называл Бога жестоким, потому что Он хочет будто бы смерти грешника, а не того, чтобы он обратился и был жив? Кто до умерщвленного приговором апостольским Симона волхва (от которого, по непрерывному и тайному преемству, дошел омут непотребств даже до новейшего Прискиллиана) дерзал называть Творца Бога виновником зла нравственного, то есть беззаконий, нечестий и подлостей наших, утверждая, что Бог своими руками сотворил естество людей таким, что оно по собственному какому–то побуждению и по влечению какого–то неминуемого расположения ничего иного не может, ничего иного не хочет, кроме греха, так что, подущаемое и воспламеняемое неистовствами всех пороков, с ненасытимой жадностью увлекается в бездну всех мерзостей? Примеров такого рода, опускаемых нами по заботливости о краткости речи, бесчисленное множество. Но все они явственно и наглядно показывают, что у всех ересей введено почти в обычай и постановлено, как закон, всегда услаждаться непотребными новизнами, гнушаться древними узаконениями и через прекословия ложно так называемого ими знания претерпевать кораблекрушение, в вере (1 Тим.1:19). А православным, напротив, действительно свойственно сохранять предания и заветы святых отцов, осуждать непотребные новизны и. согласно слову Апостола, дважды изреченному им, анафематствовать того, кто благовестит не то, что принято (Гал.1:8.9).
XXV. Теперь, может быть, спросит кто–нибудь: неужели и еретики употребляют свидетельства из Божественного Писания? Действительно, употребляют и притом весьма много. Они, — заметь, — рыщут по всякой книге святого Закона, по книгам Моисея, по книгам Царств, по Псалмам, по Апостолам, по Евангелиям, по Пророкам. При своих ли или при чужих, частно ли или публично, в разговоре ли или в сочинениях, на пиршествах ли или на улицах, они никогда почти не говорят о своем ничего такого, чего не старались бы оттенить и словами Писания. Возьми сочинения Павла Самосатского, Прискиллиана, Евномия, Иовиниана и прочих заразителей, и ты увидишь в них несчетное множество свидетельств, увидишь, что в них нет ни одной почти страницы, которая не была бы подкрашена и расцвечена изречениями из Нового или из Ветхого Завета. Но потому–то более и должно беречься и опасаться их, чем скрытнее укрываются они под сенью Божественного Закона. Они знают, что зловония их никому не могут скоро понравиться, если будут испускать пары в том виде, каковы они есть, и потому орошают их ароматом глаголов небесных, дабы тот, кто легко мог бы презреть заблуждение человеческое, не легко отвернулся от вещаний божественных. Они поступают подобно тем, кои, желая смягчить для ребенка остроту какого–нибудь питья, сначала обыкновенно мажут ему губы медом, дабы неопытное дитя, предощутив сладость, не убоялось горечи. О том же заботятся и те, кои дурные травы и вредные жидкости прикрашивают названиями лекарств, дабы никто не подозревал яда там, где прочтет надпись, показывающую, что это — лекарство. Поэтому–то наконец и Спаситель возглашал: внемлите себе от лживых пророк, иже приходят к вам во одежде овчей, внутрь же суть волцы хищницы (Мф.7:15). Что это за одежда овчая, если не изречения Пророков и Апостолов, которые они, подобно чистым овцам, приготовили, как руно какое, непорочному Агнцу, вземлющему грех мира? Кто это волцы хищницы, если не зверские и дикие вымыслы еретиков, которые всегда опустошают овчие дворы Церкви и терзают стадо Христово где только могут, а чтобы искуснее обмануть неосторожных овец, слагают с себя волчий вид, не оставляя волчьей лютости, и как в волну какую завертываются в изречения из Божественного Закона, дабы каждый, ощутив мягкость шерсти, нимало не убоялся остроты зубов? Но что говорит Спаситель? От плод их познаете их (Мф.7:16). То есть, когда начнут они не высказывать только божественные слова, но и толковать их, не только распространять, но и изъяснять, тогда ощутится горечь, терпкость, лютость, почувствуется новшевский смрад, дадут себя узнать непотребные новизны, тогда увидишь ты впервые, что ограда разоряется, пределы отцов переносятся, вера православная закалается, учение Церкви растерзывается. Таковы были те, коих апостол Павел поражает во Втором Послании к Коринфянам так: таковии бо лживи апостоли, — говорит он, — суть делатели льстивии, преобразующеся во апостолы Христовы (2 Кор.11:13). Что значит преобразующеся во апостолы Христовы? Вот что: апостолы приводили свидетельства из Божественного Закона: приводили их и они. Апостолы приводили доказательства из псалмов; приводили их и они. Апостолы приводили изречения из Пророков; точно так же приводили их и они. Но когда то, что приводили они подобно Апостолам, начали они толковать не подобно Апостолам, тогда и открылось отличие подлинных Апостолов от мнимых, неподдельных от поддельных, правых от превратных, истинных, наконец, от ложных. И не дивно, говорит: сам бо сатана преобразуется в ангела светла. Не велие убо, аще служителие его преобразуются яко служители правды (2 Кор.11:14.15). Итак, когда только или лжеапостолы или лжепророки или лжеучители приводят изречения из Божественного
