чашечку сакэ, начал петь. У него был приятный голос, и он им прекрасно владел. Возможно, это даже был профессиональный певец. Хоть он и был пьян, но из тональности не выходил.
Мелодия песни была очень грустная, и она напомнила Джейку его неудачный рейд на Дом Паломника. Густую зелень, напоенную влагой, пятна неонового света на мокром асфальте. Волна печали накрыла его с головой, когда он вспомнил о потерях той страшной ночи.
Он отвернулся от певца, мысленно выключая его песню.
- Как это тебе удалось узнать?
Комото пожал плечами.
- У меня по всему городу разбросана кое-какая недвижимость. Один из домовладельцев, работающих на меня, знает эту девушку, потому что она снимает усагигойу в его доме. Он уверен, что она не всегда бывает одна в своей квартирке. И, что самое интересное, он никогда не видел Сизуки. Я ему показывал его фотографию. Говорит, что ни разу не видал его. Человек, которого он имеет в виду, на него абсолютно не похож.
Джейк думал о том, какой, наверно, ужас испытал Сизуки-сан, когда его спихнули с запруженной толпой народа платформы под колеса поезда, со страшным грохотом вырвавшегося из туннеля. Он вспоминал ежик черных волос и верхнюю часть уха, торчавшие из шляпной коробки, что стояла на лакированном столике. Три человека окружили тот столик, когда он ворвался в комнату, отбиваясь от наседавших на него татуированных охранников: Кизан, Хигира и...
- Ты показал тому домовладельцу другую фотографию? - спросил Джейк.
Комото улыбнулся, доставая черно-белый снимок. Черты лица, форма головы, разворот плеч - именно таким помнит Джейк этого человека, образ которого словно выжжен в его памяти.
Ничирен.
Даниэла заметила, что за нею следят, с того самого момента, как только вышла из здания КГБ. Прямо перед ней была площадь. Мамаши гуляли с малышами, держа их за ручку, или давали им возможность побегать под низким, водянистым солнцем, распугивая голубей. Почти пасторальная сцена в самом сердце Москвы.
Она пошла, и машина сразу же тронулась. Был конец рабочего дня, и улицы представляли собой сплошной поток машин, среди которых в этой части города почти не было частных. На каждом шагу светофоры, и поэтому нетрудно заметить, что за тобой с черепашьей скоростью тащится машина. Она удивилась такой топорной работе. Как будто кто-то специально хочет, чтобы она заметила слежку.
Поэтому вместо того, чтобы продолжать идти, она замедлила шаг и дала возможность этой машине - 'Волга' последней модели - поравняться с ней. За рулем сидел белобрысый тип с довольно бандитской рожей. Таких она навидалась предостаточно за свою жизнь.
С каменным выражением лица Даниэла приблизилась в опущенному стеклу. Все в ней клокотало от гнева: она не любила, когда за ней следят. Да и кому это нравится! Слегка наклонившись, чтобы в глаза не попадал солнечный зайчик, отбрасываемый надраенным капотом машины, она резко осведомилась: - Кто вы такой?
Белобрысый посмотрел на нее, как будто только сейчас заметил.
- Садитесь, - буркнул он.
Даниэле не понравился его тон.
- Вы из какого отдела?
- Из никакого, - ответил он, открывая для нее заднюю дверцу. - Пожалуйста, садитесь товарищ генерал. Меня за вами прислали.
- И кто же вас прислал? - спросила она, но все-таки села.
- Здесь неподалеку, - ответил он более дружелюбным тоном.
Сейчас у него был такой вид, словно он регулярно вот таким образом заезжает за ней после работы.
Объехав площадь, он сразу же вырулил в крайний левый ряд, зарезервированный для правительственных машин, и прибавил ходу. Даниэла смотрела в окно, гадая, куда ее везут. Белобрысый знал свое дело. Проскочив центр, выскочил на набережную Москвы-реки, сверкающей в свете закатного солнца. За рекой подымались высокие корпуса новых жилых домов. Неподалеку от Парка Горького он опять пересек реку по каменному мосту с высоченным парапетом, идя все время с высокой скоростью, попав в зеленую волну светофоров. Пятнадцать минут такой езды начали убеждать ее, что они едут за город.
Время от времени водитель посматривал в зеркало заднего обзора. Даниэла заметила это, но тем не менее оказалась неподготовленной к его внезапным маневрам Он вдруг взял резко вправо, подрезая голубой 'Запорожец'. Сбоку раздался резкий гудок и, почти одновременно с ним, скрежет тормозов, мгновенно оставшиеся позади, когда он, не снижая скорости, съехал с главной дороги. Высокие деревья внезапно выросли справа, шофер резко тормознул и, сделав левый поворот, проскочив под мостом, вернулся на магистраль и поехал уже в противоположном направлении: назад в город.
Солнце уже село. Небо еще не начало темнеть, но на горизонте угасала лимонно-желтая полоса заката, наливаясь пурпурным цветом.
Белобрысый шофер снова пересек Москву-реку, но уже по другому мосту. Сейчас они ехали не по проспекту, а по довольно узкой улочке, возвращаясь в центр.
- Что, кто-то висел на хвосте? - спросила Даниэла.
Белобрысый посмотрел в зеркало заднего вида, пожал плечами.
- Береженого бог бережет, - был его лаконичный ответ.
Проехав мимо Красной площади, они обогнули центр и выскочили на Кутузовский проспект. Проехав водитель сбавил ход, свернул на боковую улицу, где стояли желтые особняки, построенные, в основном, в середине прошлого века.
Остановившись возле одного из них, он вышел первым из машины и галантно, словно на нем была ливрея, а не обычная кожаная куртка, открыл боковую дверцу.
- Прошу вас, товарищ генерал, - сказал он вполне Дружелюбно. - Вверх по ступенькам.
Даниэла смерила его взглядом, затем повернулась и поднялась на крыльцо. Теплый свет, приглушенный занавесками, уже струился из окон. Она чувствовала себя совершенно голой, стоя перед входом в эту цивилизованную пещеру. Но не успела она позвонить, как дверь открылась и она увидела его высокую фигуру, продолговатое красивое лицо, весь его немного мрачноватый облик. Интересно, что таится за этим импозантным фасадом, - подумала она.
- Товарищ Лантин, - сказала она. - У вас весьма своеобразный способ приглашать в гости.
- Входите, - произнес он, отступая в сторону. Пропустив ее, он закрыл дверь и пошел впереди нее по коридору.
- Есть хотите? Надеюсь, что да. Я жарю блины.
Он провел ее в большую, сверкающую чистотой кухню, оборудованную импортной плитой 'Вулкан', мраморным разделочным столиком, холодильником с огромной морозильной камерой. Ярко начищенные медные котелки свисали на цепочках с потолка. Лантин сразу же прошел к плите и возобновил стряпню, повернувшись к ней спиной. На нем были свободного покроя легкие брюки, очевидно, сшитые в Европе, идеально отутюженная полотняная рубашка и щегольские домашние туфли, которые он носил на босу ногу.
- В пошлой роскоши живете, товарищ, - довольно ехидно заметила Даниэла.
Ей надоела эта игра в кошки-мышки.
Лантин засмеялся, и она удивилась, до чего открытым вдруг стало его лицо. В нем появилось что-то симпатично-мальчишеское, несмотря на его холеные усики.
- Юрий, - поправил он. - Здесь есть только Юрий и Даниэла. Никаких 'товарищей'.
Она не ответила, и Лантин, уменьшив жар на горелке, опять повернулся к ней.
- Вы что?
Даниэла вертела головой, внимательно оглядывая кухню.
- Не это ли вы ищите? - спросил он, открывая дверцу шкафчика и доставая портативный магнитофон. - Как видите, он не включен.
Даниэла внимательно его осмотрела. Достала кассету, выложила ее на стол и вернула ему аппарат.
- А где камера?
