распугивая редкие ночные машины, помчалась синеглазка.
Машина приехала к желтому двухэтажному домику, который показался директору слишком маленьким для тюрьмы. У двери домика стоял милицейский рафик, и возле рафика, подпрыгивая и размахивая руками от холода, ждал Марчука Сергей.
Они спустились вниз на старенькой грузовом лифте и пошли по бесконечному коридору, выложенному свекольного цвета кафелем. Коридор кончился черным и пустым залом с лампами дневного света под потолком.
Большая часть ламп не работала, а те, что работали, немилосердно урчали.
Вокруг было холодно, и стоял отвратительный запах. В дальнем конце зала распахнулась дверца, и человек в белом халате вывел через дверцу тележку, на которой лежало что-то, покрытое белой простыней.
Сергей сдернул простыню.
– Она?
Банкир сглотнул.
– Да, – сказал он, – она… Только шея.
– Да, шея у нее при жизни была целая, – согласился Сергей.
Они отправились обратно, и парень в белом халате поволок за ними тележку. Обратно на грузовом лифте они ехали с покойницей, места оказалось мало, и пальто банкира несколько раз коснулось несвежей простыни. У выхода парень подхватил Герину подмышки и переложил на носилки. Паренек и Сергей вынесли носилки и затолкали их в рафик.
– Поехали отсюда, – сказал Сергей.
В рафике было тепло и влажно, и Сергей показал скорчившемуся на сиденье банкиру бутылку:
– Хотите водки?
Банкир кивнул. Сергей налил четверть стакана.
– Но, – сказал банкир, – я решил, что она жива. Что вы арестовали ее.
Сергей пристально наблюдал за банкиром.
– Вы огорчены?
Банкир выпил и сказал:
– За последние несколько месяцев самый частый сон, который я видел, – это как я сижу и душу эту самую бабу. Но арест этой женщины был для банка единственной надеждой избежать потери большой суммы и еще большей потери лица. Теперь этой надежды не осталось.
Сергей налил ему еще. Банкир снова вылакал все до дна и спросил:
– А где ее нашли?
– У кольцевой дороги, в кустах. Ее убили около тридцати двух часов назад из девятимиллиметрового пистолета иностранного производства. «Глок», наверно. Два выстрела в грудь и шею, и контрольный – в голову. На теле нет никаких следов борьбы, – видимо, убивали люди, которым она доверяла. Тело сразу погрузили в какое-то тесное пространство, вероятно, багажник автомобиля, – и ночью отвезли на место. Собственно, Сазан мог сделать так, чтобы труп исчез бесследно, но он решил вас напугать, в воспитательных целях.
На банкира было страшно смотреть. Он был белый, как исподняя кожура апельсина.
– Он меня напугал, – сказал банкир.
– Будете платить?
– Да. Спасибо вам за помощь, лейтенант.
Тут они доехали до отделения, и банкир привстал. Ему явно хотелось вернуться в свою машину.
– Если бы не эта моя помощь, женщина была бы жива. Сазан убил ее, узнав, что ее разыскивает милиция.
– Вам не чинят препятствий в ваших розысках?
В глазах Сергея мелькнула едва уловимая усмешка.
– Нет. С тех пор, как мы с вами виделись, мне больше не чинят препятствий.
Тем же вечером к московскому дому банкира подъехало три машины, и через минуту из подъезда раздался звонок.
Охранник наклонился к домофону и спросил:
– Кто там?
– Сазан.
Ошарашенный охранник посовещался с банкиром и сказал:
– Вас пустят только в наручниках.
– Хорошо.
Когда Сазан, в наручниках и в сопровождении трех охранников, вошел в широкую, отделанную орехом гостиную, у банкира мелькнула безумная мысль: вот приказать его застрелить. Сейчас. Но это было невозможно. Люди Сазана разнесут дом в щепки. Кто знает, что там, в этих трех машинах, которые ждут внизу? Может, у них гранатометы в багажнике.
– Вы будете платить? – спросил Сазан.
Банкир сидел не совсем живой.
– Нет, – заученно ответил он. – Банк устраняется от этого вопроса.
Вот вам телефон, – позвоните по нему. Как вы там договоритесь, так я и поступлю.
И банкир положил на стол бумажку. Сазан поискал глазами телефон, подошел к журнальному столику и, неловко зажав плечом трубку, принялся, к ужасу банкира, набирать номер.
– Алло, – сказал он, – это Валерий Нестеренко. Мне порекомендовали позвонить вам… Да… Да… Прекрасно… Послезавтра, 23:10… До личной встречи.
Сазан подчеркнул слово «личной».
Сазан положил трубку и пошел прочь из квартиры.
– Э-э… Валерий Игоревич, – сказал банкир. – погодите.
– Да?
– Вы понимаете, что я тут не при чем. Банк со своей стороны был бы готов выплатить ссуду…
– Живи спокойно, вобла, – сказал Сазан. – Никто тебя не зарежет.
На следующее утро, когда Сергей вошел к начальству, начальство, с уголовным делом в руках, гонялось за тараканом. Генералу все никак не удавалось пришибить таракана, и к тому же Захарову мешала кошка, любимица всего отделения, которая тоже проявляла по отношению к усатому гостю величайшее любопытство. Наконец таракан сдуру залетел под стекло на письменном столе, генерал нажал на стекло, и таракан растекся бурым пятном между стеклом и списком телефонов отдела.
Захаров сел в кресло, вынул бутерброд и разделил его между собой и кошкой. Кошке досталась колбаса, а Захарову – хлеб с маслом.
Захаров повернулся к Сергею и помахал отчетом об убийстве Гериной.
– Какая сволочь, – сказал Захаров, – убить бабу, затолкать в багажник… Ты знаешь, она, оказывается, была беременна – на втором месяце.
– А как я это свяжу с Сазаном?
– Но должны же быть зацепки!
– Люди Сазана разыскивали Герину, – одного по фотографии опознала соседка.
– Кого?
– Мишку Крота, который и так в розыске.
– Ну и отлично!
– Что отлично? Этого мало, чтоб обвинить Сазана в убийстве.
– Из чего она убита?
– Глок-семнадцать. Две пули прошли насквозь, но одна застряла в позвоночнике.
– Хорошее оружие. Интересно, выкинул его Сазан или нет?
Сергей молчал.
– Как ты думаешь, – спросил вдруг генерал, – если обыскать офис Сазана, может быть, мы найдем этот пистолет?
