ярый антисоветчик и поборник безотлагательного возвращения Японии 'северных территорий', довольно сильно захмелев, встал с трудом на ноги и произнес заплетавшимся языком речь, поразившую не только меня, но и его коллег-японцев своим цинизмом. 'Вы думаете,- обратился Кимура к собравшимся,- что мне очень нужны эти северные территории? Да чихал я на них! Мне нужны деньги. Много денег, так как я сейчас купил земельный участок и строю большой красивый дом, где буду жить... А чтобы заработать эти большие деньги, я пишу и буду писать свои статьи с требованиями возвращения Японии северных территорий. Здесь все мои друзья, и я надеюсь, что вы по достоинству оцените мою откровенность!' Те, кто был пьян, зааплодировали, а сидевший рядом со мной трезвый японец тотчас же стал объяснять мне, что профессор Кимура любит юмор и его речь следует понимать как застольную шутку. Я сделал вид, что поверил этому объяснению. А на ум пришли мне в тот момент слова из песни Высоцкого об инопланетянах: 'И юмор у них безобразный!'
Принимая санкеевскую делегацию в Армении и в Киргизии, устроители симпозиумов (я имею в виду заместителя директора Института востоковедения Г. Ф. Кима и местных руководителей) старались всемерно поднять политическую значимость пребывания японцев в названных республиках. По просьбам дирекции нашего института японских гостей принимали председатели верховных советов названных республик и другие ответственные лица. Ездили японские гости по улицам Еревана и Фрунзе на больших скоростях с эскортом милиции под зеленую волну светофоров и с торжественным воем милицейской сирены. Симпозиумы кончались обильными застольями, на которые собиралось множество представителей местных элит.
Руководство газеты 'Санкэй' со своей стороны также старалось не ударить в грязь лицом в те дни, когда наша делегация пребывала в Японии. Не могу без улыбки вспомнить вечер, когда в 1983 году мы, будучи гостями этой газеты, встречались в Токио с некоторыми из видных политиков и представителей силовых структур. Расписание наших встреч с этими деятелями было в тот вечер очень напряженным. Сначала мы трое, Г. Ким, М. Рю (переводчик) и я, ездили в Военную академию для встреч с группой генералов из японских 'сил самообороны' (никаких серьезных разговоров мы, естественно, с ними не вели, ибо не были кем-либо уполномочены). Но редакция газеты, устроившая эту встречу, показала нам, сколь тесны были ее связи с японским генералитетом. Но еще более впечатляющими оказались связи газеты 'Санкэй' с токийской полицией. На обратном пути, когда мы из Военной академии направились в нашу гостиницу на еще одну встречу с кем-то из важных персон, впереди нашего лимузина вдруг возникла полицейская машина с мигалкой и, включив сирену, стала прокладывать нам дорогу для быстрой езды сквозь транспортные пробки, образовавшиеся в час пик на центральных кварталах японской столицы. Для Токио, где даже машинам министров не позволено ездить на запрещенных скоростях с мигалками и на красный свет, такой случай был явно необычным. Но зато все было точь-в-точь как во Фрунзе и Ереване. Невзначай редакция газеты 'Санкэй' подтвердила тогда правоту русской пословицы: 'долг платежом красен'.
В первой половине 80-х годов большое влияние на развитие широкого диалога между советской и японской общественностью оказали так называемые 'Конференции круглого стола', поводившиеся при участии видных политических деятелей и представителей массовых общественных организаций обеих стран. В нашей стране необходимость проведения таких массовых встреч с японскими общественными, политическими и государственными деятелями стала ощущаться особенно остро, после того как японское правительство присоединилось к американскому курсу на 'санкции' против Советского Союза, введшего в Афганистан значительный воинский контингент с целью упрочения в этой стране власти просоветских кругов во главе с Бабраком Кармалем. Участие Японии в 'санкциях' сопровождалось целым рядом недружественных нашей стране решений, направленных на свертывание экономических и прочих контактов с нашей страной. С этого момента объем советско-японской торговли значительно сократился, а равным образом сократилась и доля Японии в товарообороте Советского Союза. Не встретили позитивного отклика у японцев и советские мирные инициативы, обращенные к Японии в 1980-1983 годах. По-прежнему отрицательно относилось японское правительство к призывам советской стороны начать переговоры о заключении Договора о добрососедстве и сотрудничестве, в котором содержались бы взаимные обязательства решать все свои споры мирными средствами, а также обязательства воздерживаться в своих взаимоотношениях от угроз и применения силы. Отказалась японская сторона и от заключения договора, в котором Япония обязывалась бы строго соблюдать свой безъядерный статус, а Советский Союз обязывался бы не применять против Японии ядерное оружие. Фактически отклонило японское правительство и призыв советского правительства к рабочим консультациям по укреплению доверия между двумя странами и реализации с этой целью соответствующих договоренностей. Более того, заметно усилились в эти годы необоснованные территориальные притязания к нашей стране. Начиная с 1981 года по указанию правительственных кругов в Японии ежегодно стали проводиться так называемые 'дни северных территорий', цель которых состояла в том, чтобы пробуждать среди японского населения реваншистские настроения и получать массовую поддержку японской общественности территориальных домогательств к нашей стране. Параллельно японские средства массовой информации стали распространять миф о возрастании 'советской военной угрозы', а в заявлениях японских военных кругов и правительства Советский Союз стал именоваться 'потенциальным противником' Японии.
Все это было чревато опасностью сведения на нет наметившихся ранее достижений в развитии советско-японского добрососедства. Такую опасность почувствовали в то время не только советские, но и японские общественные деятели, и прежде всего те из них, кто был связан с фирмами, поддерживавшими деловые связи с нашей страной. И вот на этой основе возникла идея проведения советско-японских 'конференций круглого стола', призванных обсуждать пути преодоления негативных тенденций в советско- японских отношениях и поворота этих отношений на путь упрочения взаимовыгодных связей. Первая из этих конференций состоялась в декабре 1979 года в Токио, вторая - в ноябре 1980 года в Москве, третья - в мае 1982 года в Токио, четвертая - в октябре 1984 года в Москве и пятая - в декабре 1986 года в Токио.
Проведением этих конференций с советской стороны занимались вплотную работники японского сектора Международного отдела ЦК КПСС, руководители Союза советских обществ дружбы с зарубежными странами (ССОД), профсоюзные руководители из Международного отдела ВЦСПС, активисты разных других общественных организаций. При этом, естественно, ведущая роль в составе участников этих конференций отводилась японоведам Москвы, Ленинграда и Владивостока.
Не обошли вниманием организаторы 'конференций круглого стола' и меня как заведующего отделом Японии и вице-председателя 'Общества СССР Япония'. От меня как японоведа-политолога они ждали всякий раз квалифицированных выступлений по наиболее острым вопросам советско-японских отношений, и в том числе вопросам, связанным с территориальными притязаниями Японии. Поэтому на всех 'конференциях круглого стола', за исключением первой, мне пришлось участвовать либо в качестве одного из докладчиков в комиссиях по политическим вопросам, либо в качестве сопредседателя таких комиссий, либо в качестве члена редакционных групп, создававшихся для выработки текстов итоговых документов, которые утверждались на пленарных форумах участников названных конференций.
Заседания комиссий по политическим вопросам привлекали к себе обычно наибольшее внимание японской прессы. Это объяснялось тем, что именно на этих заседаниях развертывались дискуссии по поводу японских территориальных требований, обращенных к нашей стране. Обычно советские делегации старались по возможности избегать этих дискуссий, чтобы не накалять зря атмосферу заседаний. Как в общих докладах глав советских делегаций (чаще всего их возглавлял министр морского флота Т. Б. Гуженко), зачитывавшихся на пленарных заседаниях, так и в наших вводных докладах на заседаниях политических комиссий упоминания о японских территориальных притязаниях, если и присутствовали, то делались либо в иносказательной форме, либо между строк. Цель такого преднамеренного замалчивания состояла в том, чтобы не давать японской стороне формальных зацепок для вступления в споры по данному заведомо 'дохлому' вопросу и переключать внимание участников конференций на те вопросы внешней политики обеих стран, которые могли, на наш взгляд, получить позитивное решение и одобрение обеих сторон. Но увы! - ни на одной из конференций избегать обсуждения японских территориальных притязаний к нашей стране нам не удавалось, ибо некоторые японские участники этих форумов видели свою миссию именно в том, чтобы затевать перепалки на эту тему с нашей делегацией. И вот в эти-то перепалки волей- неволей приходилось втягиваться мне, поскольку руководство нашими делегациями считало тогда меня наиболее опытным знатоком данного вопроса. А участие в подобных перепалках было делом далеко не радостным и чреватым к тому же всякими неприятностями. Во-первых, кое-кому из соотечественников,
