забыть – это моя забота… У тебя есть дела поважнее.
– Все, забыл. – Тимофей Христофорович не стал полемизировать насчет приоритетности задач – пусть парень трудится. – Что там у нас с обстановкой?
Кириллов жестом фокусника извлек из-под задницы скоросшиватель, выдернул несколько листков, сцепленных скрепкой, и бодро отчитался по обстановке.
– Оп-па! – не удержался от восклицания Шепелев, когда зам зачитал последний абзац. – Ну-ка, дай…
Кириллов протянул листки шефу и тонко ухмыльнулся – сообщение поместил в конец специально, для эффектного завершения доклада. В нем говорилось, что вчера, после полудня, в приграничном с Калмыкией районе Дагестана экипаж вертолета МЧС в ходе дежурного облета обнаружил одиннадцать трупов. Шесть из них облачены в традиционные одеяния… тибетских монахов, остальные – в камуфляж армейского образца…
– Нормально! – присвистнул Шепелев. – А что – СМИ?
– Информация закрытого характера, – успокоил Кириллов. – МВД вежливо подвинули на обслуживание. Паровозом работает наше управление в Дагестане – их земля.
– Почему – Контора? – уточнил Шепелев. – Может, монахи – местные?
– Монахи – импортные, – уверил Кириллов. – Нашли документы. Есть решение не поднимать шума до окончания полного разбора.
– Ай, как интересно, – возбужденно потер ладони Тимофей Христофорович. – Ай и попадет кому-то!
– Если интересно, есть еще кое-какие сведения о монахах, – скучным голосом сообщил Кириллов. – Не вошедшие в факсимильную сводку. Так сказать, из компетентных источников.
– Интересно, интересно, – подбодрил Шепелев. – Рассказывай…
Сведения были весьма занимательными и гармонично дополняли умозаключения Шепелева, родившиеся в процессе путешествия на курганы. Полюбовавшись на одухотворенно светящийся взор и сморщенный лоб шефа, Кириллов вытянул из кармана шорт сложенный вчетверо листок, развернул и завершил информационную вакханалию последним штрихом – не шибко эффектным в сравнении с ранее поступившими данными, но достаточно жирным, бросающимся в глаза даже с весьма приличного расстояния.
– Теперь о товарищах, которых ты велел экстренно пробить…
– Товарищах? – Шепелев вопросительно изогнул бровь – вообще-то просил лишь навести по возможности справки о ханском потомке – господине Болдыреве. Насчет «велел» и «экстренно» ни словом не обмолвился. Как, впрочем, и об этих самых «товарищах». Товарищи – это когда двое и более.
– Этот Болдырев приехал не один, – пояснил Кириллов. – А с неким Баклановым – кстати, тезкой бывшего тутошнего МВД.
– А связь?
– С МВД – никакой. Просто однофамильцы. А с Болдыревым – самая непосредственная. Компаньон, друг, боевой брат.
– Боевой? – заинтересовался Тимофей Христофорович.
– Ага, боевой. Хлопцы с прошлым. Оба – некогда офицеры спецназа. Прошли кучу локальных войн, остались живы, заработали капитал. Принимали живейшее участие в прогремевшем на всю Россию «бархатном» перевороте в Новотопчинске.
– Погоди, погоди… Это в девяносто шестом, что ли? Когда там всю верхушку вкупе с губернатором упразднили?
– Именно, – подтвердил Кириллов. – На обоих имеются по нескольку уголовных дел, прекращенных за отсутствием то ли состава, то ли события… а после того «бархатного» переворота парни крепко приподнялись и теперь числятся в шишках у себя в области. Вот данные.
Шепелев забрал листок, пробежал строчки глазами, хмыкнул. Однако! Как тут все к месту!
– Вопрос, – насладившись произведенным впечатлением, спросил Кириллов.
– Слушаю.
– Эти ребятки… Мы их отрабатываем на причастность по рабочей легенде или это… гхм… по твоей линии?
– Мотивационная подоплека вопроса?
– Никакой подоплеки. Биографии больно занимательные у ребят.
– Ответ: к легенде они никакого отношения не имеют. Это – мое.
– Понял. Еще вопрос?
– Извольте, коллега.
– Трупики в Дагестане. И этот Посвященный… А?
– Трупы – это еще разобраться надо. А Посвященный – мое. Еще вопросы?
– Вопросов нет. Есть пожелание.
– С удовольствием выслушаю.
– Мне ваше удовольствие без надобности, – обозначил некоторую независимость Кириллов. – А впредь, если чего надо… поконкретнее задачу ставь. Чтобы, значит…
– Могу совсем конкретно. – Шепелев заговорщицки подмигнул. – Хочешь – в двух словах…
– Мы договорились – твоя миссия меня не касается, – торопливо перебил Кириллов. – Ты мне враг? Ты про Шарикова[46], случаем, не забыл?
– Хорошо, не буду, – успокоил Тимофей Христофорович. – Но как тогда насчет «поконкретнее»?
– Конкретнее ставь задачу по информобеспечению, – пояснил Кириллов. – Хоть намеком направление обозначай. Чтобы не грести все подряд, наобум, додумывая, что именно тебе может пригодиться, а… эм-м… трудиться в более узком секторе. Это допустимо?
– Договорились, – пообещал Шепелев. – Я продумаю этот вопрос.
– Ну вот и отлично. Так мы на передачу идем?
– Обязательно. Надо посмотреть на ребят с интересным прошлым.
– Тогда тебе надо самую малость отдохнуть, – высказал рекомендацию Кириллов. – А то вид не совсем свежий. Поспи до одиннадцати, разбужу. А сам пока рутиной займусь…
Идея насчет отдыха была весьма актуальной, но сиюминутному воплощению в жизнь не подлежала. Поворочавшись минут десять на свежих простынях, Тимофей Христофорович прислушался к процессам в черепе и понял: дабы некоторым образом утихомирить состояние приподнятости и приятного возбуждения, где-то даже граничащего с эйфорией, необходимо разгрести хаотичное нагромождение поступивших за последние сутки информационных фрагментов, рассортировать по категориям и сложить из них аккуратный штабелек где-нибудь в уголке. А потом чуть отойти, бесстрастно полюбоваться на упорядоченное скопище и определиться, что же с ним можно сделать. В общем, отпихнуть эйфорию в сторону, произвести поверхностный анализ и реально определить практическую ценность всего этого нагромождения. А после этого можно и поспать.
Взяв лист бумаги и карандаш, Тимофей Христофорович подсел к столу и принялся вырисовывать почти правильные геометрические фигуры, делая в них одному ему понятные пометки.
Треугольник вверху.
Поводы для оптимизма. Перелопатил все, что можно, – нет более упоминаний о таинственном караване с сокровищами, равно как и о сексоте Демьяне Пузо. Вообще, кроме того доноса, странным образом сохранившегося в папке особого доступа, нет никаких свидетельств ни о самом кладе, ни о его дальнейшей судьбе. И это хорошо. Это просто прекрасно!
Чего тут прекрасного, спросите вы? Да пожалуйста: прекрасно то, что ситуация вполне определенная. То есть клад либо нашли, либо он до сих пор находится там, куда его поместили. В процентном соотношении – пятьдесят на пятьдесят. Взяли – не взяли, в равновероятной пропорции.
Вот это как раз и хорошо. Любой искатель кладов, не владеющий информацией о предмете поиска и просто наобум ковыряющий древние курганы в исторических местах, будет несказанно рад даже такой пропорции, как один к ста. Это же целый процент! Спросите кого-нибудь из «черных» археологов, каков процент обнаружения чего-то сколько-нибудь ценного в тех местах, где они усердно изображают кротов. Они вам скажут – в общем-то шанс невелик, примерно один на тысячу.
