багровые лица. Следом за ними шел чернобородый человек с провалившимся носом.
— Махау! Махау! — гнусаво причитали они.
Парда побледнел.
— Товарищ командир, беда случился! Это страшное место… Зараза…
На добродушном лице Седова появилось выражение ужаса.
— Постой, так мы же попали в кишлак прокаженных!
— Прокаженных?.. Трубач — тревогу! — крикнул Ладыгин.
По кишлаку понеслись звуки трубы.
Бойцы вскакивали и бежали к лошадям, гадая, что случилось и почему им оставлять это прекрасное, тенистое место. — Ну и попали же мы, Петр Дмитриевич! Я, признаться, даже струхнул, — говорил Ладыгин Седову после того, как эскадрон покинул кишлак. — Хорошо еще, что нас предупредили. Да… Зря я на девушку накричал. Жаль ее, молодая, красивая — и такая болезнь пристала.
— Надо узнать, не соприкасался ли кто с прокаженными, — сказал Седов.
Иван Ильич остановил эскадрон и обратился к бойцам. Оказалось, что фуражира Пейпу угостили в кишлаке чашкой кислого молока. Теперь он, с побледневшим толстым лицом, стоял перед Кузьмичом, который лил ему на руки розовую жидкость из плоской бутылки.
— Глаза-то у тебя где были? Неужели не видел, кто тебя угощает? — ворчал лекпом, сердито поглядывая на него через очки. — До чего жадность доводит!
Пейпа пожал плечами.
— А кто его знал, товарищ доктор? Вроде здоровый человек, — заговорил он, оправдываясь.
— Здоровый! Вот объявлю тебе карантин, и будешь ты, факт, месяц в кибитке сидеть.
— Может, мне, товарищ доктор, и внутрь принять? — спросил Пейпа, чувствуя, как его пробирает нервная дрожь.
— Внутрь? — Лекпом поднял лохматые брови. — Да ты что, ошалел? Это же сулема. Яд, одним словом. Сразу ноги протянешь. Гляди, — он показал этикетку с черепом и костями. — Ладно, хотя у меня и в обрез, но все же дам тебе другое лекарство.
Он достал из сумки склянку и, откупорив ее, налил половину мензурки.
— На. Хвати одним духом.
— Что это, товарищ доктор? — спросил Пейпа.
— Спиртус вини ректификата.
Пейпа выпил, крякнул и закрутил головой.
— Ну как? — поинтересовался Кузьмич.
— Хорошо! Еще бы немного.
— Хватит. Ну ладно, езжай, — сказал лекпом, поглядев вслед ушедшему эскадрону.
— А вы, товарищ доктор?.
— Сумку соберу. Езжай, езжай, нечего тут.
Вскочив на лошадь, Пейпа пустился вскачь по дороге. Кузьмич прикрикнул на своего рыжего мерина, который беспокойно рвался вперед, и присел на траву у высокой стены камыша.
Он не видел, как сквозь раздвинутые тонкие стебли на него злобно смотрел бородатый человек в перехваченном патронной лентой алом чапане.
Пошарив в сумке, Кузьмич достал кусок засохшей лепешки, вновь налил мензурку и прицелился на нее.
— Ай-яй-яй! И как это вы без меня? — услышал он знакомый голос.
Лекпом поднял голову. Климов насмешливо смотрел на приятеля.
— Вы что, вернулись? — спросил Кузьмич.
— А как же! Товарища нет, а я поеду? Здесь ведь опасно, Федор Кузьмич. Слышали, в шестьдесят втором полку один боец тоже так вот отстал от своих, и с тех пор не видали его… А это что — профилактика ваша? — трубач кивнул на мензурку.
— Да, да.
— Я тоже сомневаюсь, как бы мне не заболеть.
— Ну, нате.
— А вы?
— Я и так обойдусь.
— Будьте здоровы, Федор Кузьмич. Хороший вы человек, — сказал Климов, улыбаясь в густые усы. Он взял мензурку вдруг задрожавшими пальцами и, прошептав что-то, опрокинул ее в рот.
Кузьмич сел в седло.
Друзья пришпорили лошадей и пустились догонять эскадрон.
Уже давно рассвело. Воздух накаливался. Становилось знойно и душно.
С дороги открывался широкий вид на пересеченную арыками долину с синевшими тут и там рощами тополей, темными пятнами кишлаков, зелеными полями люцерны и клевера и уже выгоревшей, пожелтевшей травой. Справа громоздились черные горы. Там, на огромной высоте, сиял в голубом небе снеговой пик возле перевала Газа. Слева раскинулась Сурханская долина, в глубине которой, едва видные в туманной дымке, тянулись отроги Бабатага.
Впереди, где, как казалось отсюда, долина замыкалась вставшей поперек длинной грядой желтых холмов, внезапно возник высокий столб пыли.
Ладыгин посмотрел в бинокль. Из округа Ак-Капчигай, куда держал путь эскадрон, рассыпаясь веером, скакали какие-то всадники. Были видны цветные халаты и сверкавшее в лучах солнца оружие. Впереди везли пестрый с конскими хвостами значок.
— Басмачи, — сказал Иван Ильич, опуская бинокль.
— Где? — спросил Седов.
— А вон, левее садов. Навстречу идут.
— Много?
— Человек двести… Постой, постой… Да они же на обоз напали?.. Слышишь?
Теперь уже и Седов слышал частые ружейные выстрелы.
Ладыгин крикнул команду и пустил во весь мах Тур-Айгыра. Эскадрон грохочущей лавой хлынул за ним. Густая пыль окутала всадников. Вихров услышал дикий визг басмачей. Он привстал на стременах. Басмачи придерживали лошадей и рывком через голову снимали винтовки.
— Товарищ командир, вас зовут! — крикнул Суржиков.
Ладыгин, крича что-то, показывал шашкой в сторону садов. Там, среди тонких стволов абрикосовых деревьев, мелькали всадники в красных чалмах. «Во фланг хотят ударить», — подумал Вихров. Он оглянулся, увидел юное, с разгоревшимися глазами лицо Кондратенко и, сделав ему знак, пустился в сторону садов. Чувствуя, как у Гудала напряглись мускулы, он пустил его во весь мах.
Позади что-то кричали. Вихров оглянулся. В двух шагах от него, держа у стремени широкий кавказский клинок, мчался Суржиков. В стороне пришпоривали лошадей Кондратенко и Парда. За ним высокой стеной вихрилась пыль.
Перескочив через широкий арык, Вихров очутился между дувалами, образовавшими здесь узкий проход. Как сквозь туманную дымку, он увидел бородатые злобные лица под красными чалмами. Навстречу ему, держа винтовку наперевес, скакал смуглый всадник. Вихров хотел рвануться вперед, но не мог, сжатый с боков лошадьми Кондратенко и Парды. Басмач прицелился. К нему подскакал сбоку Суржиков. Клинок, блеснув, упал на винтовку: грянул выстрел, пуля прозвенела где-то в стороне. Противники съехались вплотную. Жеребцы с визгом взвились на дыбы. В пыли замелькали руки, кривые шашки, потные лица с кричащими ртами, оскаленные конские морды.
Но вот пыль начала рассеиваться: только тогда Вихров заметил, что басмачей больше нет. Слышался все удаляющийся конский топот.
— Ух, уморился, — сказал Суржиков. Он вытер шашку и бросил ее в ножны. — А где же наши ребята? — спросил он, оглядываясь.
Вихров посмотрел по сторонам. Они были одни.
— Когда мы скакали сюда, я видел, кто-то вместе с лошадью свалился в канаву, — сказал Кондратенко. — Должно быть, взвод не смог перескочить через широкий арык. Помните, нам что-то
