выражению лица твоей дражайшей мамочки, думаю, она начала сомневаться, стоит ли доверять мне свои драгоценности. Моя дорогая Шарлотта, вы думаете, я в состоянии проиграть ваше бриллиантовое ожерелье в споре о каплях дождя? Миссис Бинг рассмеялась.
– Я всего лишь прошу, чтобы вы починили застежку ожерелья и вернули мне его к балу в честь урожая. В любом случае, если бы я сомневалась, доверить ли вам свое ожерелье, то вряд ли доверила бы два главных сокровища – моих сыновей.
Толстое лицо преподобного расплылось в проказливой улыбке.
– Согласен с вами, кузина. Хотя, сдается мне, Сидни – стойкий молодой человек. Теперь в Лондоне завелся такой обычай – если кошелек опустел, то ставят на кон какого-нибудь родственника. Так почему мне не проиграть на пари вашего сына и наследника?
Оскорбленный такими словами Сидни от оскорбления вскочил на ноги, и весь стол взорвался смехом.
– Преподобный шутит с тобой, Сидни, – ласково успокоила его миссис Бинг. – Ты же знаешь, он не может оставаться серьезным больше пяти минут.
Питер тихонько захихикал. Сидни был совсем другим, не тем лордом, каким он выставлял себя на завтраке с сестрами. Преподобный Ледбьюри дружески похлопал Сидни по плечу, отчего тот пролил вино из бокала. Питеру показалось, что преподобный этого и добивался. Из тени бесшумно появился лакей, чтобы осушить лужицу, и никто не удосужился его поблагодарить.
Питер увидел, что преподобный внезапно наклонился к миссис Бинг и стал очень серьезным. Он понизил свой рокочущий голос, хотя все равно его было хорошо слышно.
– Надеюсь, что вы, зная историю мистера Сеймура, не упоминали при нем об ожерелье?
Питер навострил уши. Интересно, почему преподобный настроен против Гидеона?
– Мой брат говорит, что нам с ним повезло, – ответила миссис Бинг. – Он вел большой дом в Лондоне, а также поместье в тысячу акров в Суррее. Ричард настаивает на том, что он хороший человек, но с ним плохо обращался лорд Льюксон.
– Леопард не меняет своих пятнышек, мадам. Я ему не доверяю, и мне он не нравится. Вы можете быть уверены, что я буду настороже.
– Вы слишком строги, – ответила миссис Бинг. – По моему мнению, мистер Сеймур вполне надежен.
– Мама, что сделал мистер Сеймур? – спросил Сидни.
– Ничего, мой дорогой, совсем ничего важного.
Преподобный что-то проворчал. Питеру так хотелось услышать все о Гидеоне, что он потерял равновесие, ударился подбородком об оконную раму и прикусил язык. Он задохнулся от боли, втянул носом пыль, которая собралась за рамой, и чихнул несколько раз подряд на весь сад. Когда он открыл глаза, то увидел, что все лица сидящих за столом повернулись к нему. Питер решил, что будет лучше, если он помашет им и что-нибудь скажет.
– Спокойной ночи! – крикнул Питер вниз. – Похоже, у вас превосходный ужин.
С этими словами он соскочил с подоконника, прыгнул в кровать и накрылся с головой простыней. До него донесся смех преподобного Ледбьюри.
Прощальный ужин закончился, и Бэслоу-Холл погрузился в тишину, нарушаемую лишь уханьем совы. Один Гидеон Сеймур не спал. На его кровати лежало скомканное письмо. Гидеон неподвижно стоял у открытого окна. Вместе с ночной свежестью в комнату доносился аромат лаванды и роз, в свете луны порхали летучие мыши.
– Только подумать – я сбежал от него лишь для того, чтобы это понять! – В глазах Гидеона сверкнула ярость. Казалось, будто он разговаривает с кем-то. Однако Гидеон находился один в комнате и был явно расстроен и раздосадован после чтения письма.
– Он лжет, Джошуа! Лжет! Его не заботит твоя судьба, им движет желание заманить обратно меня! Другого намерения у него нет! – воскликнул Гидеон. – Неужели Льюксон не успокоится, пока всего у меня не отнимет? Почему он не отпустит меня с миром?
Питеру снились мама и папа. Он пытался что-то им сказать, но они его не слышали, хотя он говорил очень громко.
– Питер! Питер! Вставай!
Кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и отчетливо увидел белые стены пустой комнаты.
– Ох… это ты, – сказал он и упал обратно на подушку.
– Питер, я могу заставить себя растворяться! – сказала Кэйт. У нее были распущены волосы, и она все еще была в длинной белой ночной рубашке лицо горело от возбуждения. – Смотри!
Кэйт закрыла глаза и начала трястись, пока ее конечности не повисли так, будто были без костей. Питер лежал на кровати и наблюдал. Кэйт выглядела очень смешной, и он захихикал.
– Ох, ты меня сбил, – рассердилась Кэйт. – Это дело сноровки. Я знаю, что могу это сделать. Пытаюсь с самого рассвета. Знаешь, как с этими картинками – сначала все плоское, но потом, если расслабиться и упорно смотреть, то картинка постепенно выскакивает перед тобой, и ты не понимаешь, почему не видел этого раньше.
Кэйт подошла к окну, солнце освещало ее блестящие рыжие волосы.
– А теперь не мешай мне, – приказала она и снова постаралась расслабиться. Она закрыла глаза и наклонила голову чуть вперед. Кэйт была похожа на медитирующего ангела.
Через мгновение она стала растворяться в утреннем воздухе. Солнце светило прямо Питеру в лицо. Он поднял руку, чтобы заслонить глаза. В следующую минуту Кэйт исчезла совсем. Там, где она стояла, теперь лишь летала муха.
