правильным, иначе она вообще не уйдет. Она отняла у него руку, насмешливо улыбаясь.
– У меня бизнес в Шотландии, – сказал он, и она почувствовала, что улыбка гаснет на ее лице.
Стиви подумала о Нелл, которая отправится так далеко. И о Мэделин, теряющей шанс помириться с братом. И о Джеке, о том, как мало у нее надежды прояснить свои чувства к нему за эти три короткие недели. Сердце у нее упало, но она заставила себя выпрямиться.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– Мне жаль, что ты уезжаешь, – сказала она. – Так много нужно сделать…
– С замком твоей тетушки?
Стиви улыбнулась устало.
– Это все, о чем ты думаешь? – спросила она.
Он прикрыл глаза, не отвечая. Потом покачал головой.
– Это самое простое, – сказал он наконец.
– Здорово, – сказала она, думая о покрытых плющом стенах, лианах, проползающих из трещин с выпавшим цементом, падающих вниз камнях, перекрывающих тропинки… Он, конечно, прав что физическая работа намного проще, чем эмоциональные действия. – Я хочу, я хочу… – начала она.
– Чего ты хочешь, Стиви?
– Я хочу, чтобы в жизни Нелл была тетя, так же, как у меня.
Он посмотрел в сторону, откашлялся, игнорируя ее последние слова.
– Лучше отправиться поскорее и осмотреть замок, – сказал он. – Завтра – скажем, в полдень?
– Полдень – это прекрасно.
– Мне любопытно, – сказал он через минуту, прикасаясь к ее щеке.
– Что?
– Это единственная твоя реакция на то, что мы уезжаем в Шотландию?
– Нет. Только та, о которой я готова сказать вслух, – сказала она мягко.
Потом она повернулась и вышла из двери в огромную, залитую лунным светом ночь.
Джек смотрел, как она уходит. Он заставил себя остановиться и не пойти за ней. Его сердце мчалось за ней, и это было необычным ощущением. Стиви ушла, но оставила после себя что-то… ауру, дух? Комната потрескивала. Джек не мог понять, он никогда не испытывал ничего подобного. Он чувствовал себя переполненным энергией, казалось, он способен сейчас пробежать двадцать миль. Он расслабился, пытаясь снять напряжение.
Ему хотелось все изменить, многое вернуть. Он понимал, что Стиви была права относительно Нелл и Мэделин. Но она не знала всего. Вся правда была гораздо горше, чем то, что она знала.
Однако после их разговора он ощутил непривычную силу и вдруг обнаружил, что подошел к телефону. Нажал кнопку вызова, набрал номер.
Его пальцы дрожали, когда он прижал к уху трубку.
Телефон звонил и звонил. Он взглянул на часы: возможно, это было неподходящее время.
Наконец ответила женщина, и он узнал этот голос.
– Алло? – произнесла его сестра.
Джек молчал. Он прижимал трубку к уху, он хотел бы сказать что-то такое, что возродило бы хорошее, что было, что могло стереть все страдания и подозрения. Он не хотел жить с тем, что пролегло между ними.
– Алло? – повторила она.
Сознание Джека было в смятении после их последней встречи; та правда, которую открыла ему Мэделин, вызвала в нем ярость сопротивления. Если он заговорит с ней, это опять вернет ее чудовищную версию случившегося в их жизни, и он не мог это допустить ради Нелл.
– Кто это? – тревожно спрашивала Мэделин.
Джек хотел бы ответить, но не мог. Он повесил трубку.
Глава 16
Стиви заехала за ними около полудня, после утренней прогулки Нелл, и они двинулись под железнодорожной эстакадой и по Шор-роуд. Нелл была вне себя от возбуждения – она ерзала на заднем сиденье, показывала на все попадавшиеся достопримечательности и болтала без умолку. Джек был взволнован даже больше, чем Нелл. Она на этот раз проспала всю ночь, тогда как он лежал без сна, уставившись в потолок и пытаясь осознать, что же все-таки происходит.
Они остановились на ленч у кафе-мороженого «Парадиз», где Стиви заказала большой рулет из омара для тетушки. Они поставили подносы на столик позади белого домика, с видом на марши. Вокруг кружились чайки, выискивая остатки еды.
Яркий солнечный свет отражался, как в зеркалах, в ручьях и лужах. Он освещал эбонитово-черные волосы Стиви, коротко подстриженные, так что они открывали великолепную шею, которую Джек целовал прошлой ночью. Ему хотелось перегнуться через стол, отодвинуть челку от ее фиалковых глаз, прикоснуться к фарфоровым щекам Он сдерживал себя, и это было нелегко. Особенно когда он смотрел ей прямо в глаза, которые говорили о том, что ей так же трудно, как и ему.
Закончив свой ленч, они вернулись в машину и немного проехали по главной улице. Затем они свернули
