Фильм продолжался, и, когда он закончился, многие дети уже уснули. Зрители стали сворачивать свои одеяла. Бэй и Тэра пригласили Стиви в гости и выразили надежду, что это произойдет вскоре.
Стиви поблагодарила их и обещала зайти.
Нелл шла немного впереди с Пегги, вяло строя планы на завтрашний день для них обеих. Стиви воспользовалась случаем взять Джека за руку. Она хотела влить в него силы, дать ему передышку, которая была так необходима, увидеть его лицо счастливым.
– Я хочу сказать тебе, что я надеюсь, – сказала она.
– И я хочу то же сказать тебе.
– Оставайся здесь, – прошептала она. – Не уезжай в Шотландию. Оставайся.
Он коснулся ее щеки, но ничего не сказал. Потом Стиви попрощалась с обоими. Нелл подбежала, чтобы обнять ее. А потом она смотрела, как Килверты идут через пляжную автостоянку к своему коттеджу, и между ними была их большая семейная тайна.
Глава 19
Мэделин пыталась перестать смотреть на телефон и ждать звонка.
Безмолвный звонок ее брата дал ей надежды больше, чем она получила за весь прошедший год. Надежда: она даже не отдавала себе отчет в том, что понимала под этим словом – появление положительных эмоций, веры в то, что, может быть, через час он позвонит и согласится поговорить с ней и, может быть, они сумеют исправить положение, и это сделает счастливее их обоих.
Но потом звонки, казалось, навсегда прекратились, и Мэделин погрузилась во тьму, в которой она не знала, как выжить. У нее не было сил встать утром с постели. Она прилагала неимоверные усилия, чтобы заставить себя делать самые простые вещи. Если она видела женщину с таким же цветом волос, как у Эммы, она начинала рыдать. Если она ехала вечером домой на машине и слышала по радио песни, напоминавшие ей о Джеке, она съезжала на обочину и долго плакала.
Крис был обеспокоен и всеми силами хотел ей помочь.
Хотя после аварии ее и смотрел психолог, она не считала, что это ей помогло. Разговоры о случившемся только будоражили ужасные воспоминания, не давая им заглохнуть, противоречивые эмоции еще больше мучили и ее душу, и тело, она чувствовала их где-то в сердце, в глубине своего существа. Для успокоения врач прописал ей динексол, который должен был полностью блокировать ее чувства и помочь ей отрешиться от переживаний. Она отказалась от лекарства, а заодно и от доктора.
Однажды вечером Крис принес ей статью психолога, практиковавшего в Провиденсе по системе Брауна. Ее звали Сьюзен Мэллори, и она специализировалась по последствиям травм. Статья называлась «Пробуждение умерших» и начиналась с описания жертв аварий, чье физическое состояние восстанавливалось, но жизнь проходила в постоянном напряжении «Жив, но в спячке», так был обозначен один из пациентов.
Крис оставил статью на столе Мэделин с пометкой: «Этот врач, по-видимому, повидал разное – не думаешь ли ты, что он может тебе помочь?» Его чуткость и доброта настолько тронули Мэделин, что почти ее убедили. У нее не было слишком большого доверия к лечению, о котором она слышала. Она недоумевала, как может доктор вылечить их отношения с Джеком? Но она согласилась показаться – больше для Криса, чем для себя.
Крис олицетворял в едином лице целую больницу, проявляя к ней любовь, заботу и почти беспредельное терпение. Казалось, он не замечал, что она иногда слишком много пила, плакала во сне или уклонялась от всякой деятельности. Только когда у нее исчезло всякое желание выходить из дома, наглядно показавшее, как она страдает, он решился действовать.
– Ты ведь любишь путешествовать, – говорил он. – Я это знаю, хотя ты и предпочитаешь быть дома. А теперь ты не хочешь съездить в Ньюпорт или Литтл-Комптон… ты даже не хочешь сходить на пляж.
– Нет, ты ошибаешься, – отвечала она, пытаясь уклониться от разговора.
Или ссылалась на головную боль. Или отговаривалась шутливо:
– Наверное, у меня начинается климакс. Скоро начнутся приливы и снижение костной массы. Это кальциевые годы, – объясняла она ему в нервной улыбке. – Это еще не совсем старость…
Он терпел это так долго, как только мог, позволяя ей бороться с собой собственными способами, понимая, что ей необходимо сохранить хоть какой-нибудь контроль над собой, но теперь он изменил свою линию поведения. Это случилось приблизительно через месяц после ее поездки в Хаббард-Пойнт и примерно через две недели после того, как Джек молча положил трубку.
Наступили дни, о которых она не могла ничего вспомнить, будто их не было. Она совсем расклеилась, у нее не было никаких чувств. Ночью ее охватывал ужас, и она вновь и вновь переживала аварию. Она слышала крики Эммы. И она смутно представляла себе, как она подъедет к мосту Ньюпорта и прыгнет с него…
И Крис позвонил доктору Мэллори. Приемная доктора была в кирпичном доме в конце Фокс-Пойнт на Бенефит-стрит в Провиденсе, по стенам были развешаны черно-белые фотографии гор и обнаженных зимних деревьев. Ей было за пятьдесят, она была высокой и стройной, с пышными волосами и внимательными глазами, и она замечательно умела слушать.
Мэделин говорила. Она работала администратором и знала, как войти в контакт. Без слез или каких- либо видимых эмоций она рассказала доктору, почему обратилась к ней: она чувствует себя замороженной, у нее трудное время, и ей тяжело что-либо делать. Она переживает из-за своей невестки, погибшей в автомобильной аварии. За рулем была она, Мэделин. И хотя она сама тоже была ранена, но ее травмы оказались совместимы с жизнью. У нее была контузия и перелом плеча.
Доктор хотела бы знать, какое лечение применялось.
– Хирургические операции и трудотерапия, – сообщила Мэделин.
Доктор смотрела на нее с минуту; Мэделин понимала, что она чего-то ждет. Ее глаза были успокаивающими и добрыми, и даже притом, что она не сказала ни слова, ее непроизнесенный вопрос вызвал в горле Мэделин такое ощущение, будто она подавилась слезами.
– Трудотерапия… хирургия, – повторила доктор. – Ранение должно было быть очень серьезным.
