Девушка улыбнулась.
– Конечно! Теперь я поняла, о чем ты! А второй – Весельчак У! Очень похожи! Ты хорошо их запомнил?
– Нет. Только толстого. Из-за родинки. А второй слишком быстро ушел. Не могу со стопроцентной уверенностью подтвердить твои подозрения. Но фоторобот показался мне знакомым.
– Вот видишь!
– Нет. Просто он похож на моего сменщика в «Кащенке». Такой же худой и злобный.
– Значит, у нас двое подозреваемых?
– Тебе понравилось вести расследование?
Маша подмигнула.
– Остается мне самой взглянуть на твоего сменщика. Я фоторобот камерой сотового успела сфотографировать. – И девушка достала из сумочки небольшой серебристый телефончик. – Смотри! – Нажав несколько клавиш, Маша показала изумленному Плеханову фотографию экрана телевизора.
– Вот кому следователем работать! Но знаешь, сейчас я на него посмотрел, и, думаю, он действительно больше похож на «Крыса». К тому же, мы с тобой не учли рост подозреваемого. «Крыс» как раз подходит под определение «метр пятьдесят пять», а Изяслав – мой сменщик – определенно выше.
– Значит, это тот самый человек из Администрации. Но зачем ему нужно было поджигать ночной клуб?
– Не знаю. – Виктор посмотрел в окно. – Пойдем. Наша остановка.
В десять часов молодые люди стояли напротив подъезда, где располагалась квартира покойного ныне Семенова. Двор был пуст, только на детской площадке скрипели старые несмазанные металлические качели – какой-то карапуз под бдительным оком матери раскачивал сидящего на деревянном сиденье плюшевого тигра.
– Странный какой-то район, – заметил Виктор. – В прошлый раз, когда я сюда приезжал, на лавочках не было ни одной старушки, вот и сейчас…
– Сейчас очень рано.
– Может, мне сначала подняться к их соседке? Она меня знает – я представился работником ЖЭКа – и не откажется сказать, дома ли соседи. Звонить в их дверь как-то неловко.
– Да, неплохая мысль. – Девушка подняла голову и посмотрела на второй этаж. – Это их окна?
– Да.
– Похоже, дома никого нет – форточки закрыты.
– Тогда тем более нужно спросить соседку.
Маша не стала спорить, и Плеханов поднялся к знакомой двери.
Соседка была все в том же линялом спортивном костюме и круглых очках.
– А! – обрадовалась она, узнав Виктора. – Снова к соседям?
Плеханов виновато развел руками.
– Начальство требует, чтобы они за квартиру заплатили, вот и хожу. Только так ни разу никого дома и не застал.
Старушка сочувственно крякнула.
– Вы ведь в рабочее время ходите! А они и сами работают.
– Поэтому сегодня пришел. Время, так сказать, личное трачу на должников! А все равно их дома нет. Не могу же я целое воскресенье под их дверью провести! Может, вы мне поможете?
Бабушка поправила очки на носу, приосанилась и торжественно произнесла:
– Помогу государству. Бедный Павел Петрович теперь в психушке, пусть эта девка за него платит! – Женщина энергично тряхнула головой. – Муж ее, – ох, красавчик, – в командировке. Слышала, до пятницы следующей его не будет. А стерва эта сегодня к подружке уехала.
Виктор кивнул, ободряя бабушку и всем видом показывая, что ее сведения бесценны.
– Так ведь и не здоровается, паразитка! Ходит, нос задравши, отворачивается! Будто я виновата в чем-то. Тяжело ей, видать, рот-то открыть, да «здрасти» сказать.
Плеханов укоризненно нахмурился.
– Да уж. Невежливо.
– А я про что! А я про что! Вот пускай за Павла Петровича платит! Часам к трем она домой придет, не позже – свекровь ей в это время звонит, проверяет.
Виктор удивился. Эта бабушка оказалась настоящим кладом. И откуда только у нее сведения о свекрови соседки? Неужели «жучок» в квартиру Семенова поставила?
– Вот спасибо, так спасибо! – Плеханов прижал руки к сердцу. – Не ждать мне теперь их. К шести и подойду.
Бабушка в линялом спортивном костюме зарделась и принялась спешно вытирать стекла очков о живот.
– Приходите. Пущай платит, раз Павла Петровича в психушку загнала.
