араб вполне сносно говорил по-русски.
– Ну и что же дальше? – заинтересованно спросила я.
– Договорились они о продаже, и араб решил попробовать Снега в деле. Он поездил на нем по загону, а потом попросил дать ему возможность проехаться по пересеченной местности. Я не хотел выпускать Снега, но... – Он поморщился. – Этот араб ведь с хозяином уже договорился, вот я и не стал вмешиваться, разрешил! Араб мне оставил в залог какой-то документ и пачку долларов. Ускакал он и... – Харитонов вздохнул. – И до сих пор так и не вернулся!
– Представляю себе, что вам сказал хозяин, – покачала головой я.
– Да нет! – невесело усмехнулся он. – К счастью для вас, вы таких слов даже не знаете!
– Чем же я могу вам помочь? – сочувственно спросила я.
– Я слышал, что у вас тут в окрестностях видели белого жеребца, вот и подумал, не Снег ли это, – объяснил он. – А те доллары, которые этот чертов араб в залог оставил, хозяин распорядился отдать в виде премии тому, кто жеребца найдет.
– Знаете, я в лошадях как-то не очень разбираюсь, – пожала я плечами.
– Так, может, вы этого мерзавца видели? – спросил Харитонов и, достав из сумки какой-то документ, протянул его мне.
Все надписи там были сделаны исключительно арабской вязью, а с фотографии на меня надменно смотрело лицо смуглого бородатого брюнета в непременной «арафатке». Я долго его рассматривала, потому что у меня мелькнула мысль, а не Камаль ли это – уж очень он какой-то белой лошадью восторгался, но... Для европейца все арабы, как и китайцы, африканцы и другие не европейцы, на одно лицо, и ему трудно отличить одного человека от другого, особенно бородатого.
– Нет! – сказала я, возвращая Харитонову документ. – Я его не знаю! – Но на всякий случай спросила: – А какого именно числа этот гад украл жеребца?
– Да я этот день до конца жизни не забуду! – воскликнул он.
Оказалось, что это был тот самый день, когда утром в нашем поселке появился Камаль, а поскольку быть одновременно в двух местах он физически не мог, то получалось, что он не вор, и я успокоилась – все-таки этот несчастный вызывал во мне сочувствие.
– Тогда вы уж и на Снега нашего посмотрите, – попросил Харитонов, доставая фотографию. – Он у нас такой, что, увидев его один раз, перепутать ни с кем другим уже невозможно.
Я послушно стала рассматривать снимок, но поскольку видела я этого (или не этого) жеребца только один раз, ночью, да и внимание мое было приковано не к нему, а к наезднику, то ничего определенного сказать я не смогла – ну не рассказывать же мне было ему о пожирающем водку с шашлыками Всаднике без головы? Так и в психбольницу недолго угодить!
– Затрудняюсь сказать вам что-то определенное, – наконец ответила я, потому что решила предварительно посоветоваться с мужем – а то вдруг мы, разоткровенничавшись, себе неприятности наживем? – Но я оставлю у себя вашу визитку, и если что-нибудь узнаю или вдруг увижу где-нибудь по соседству белую лошадь, то непременно вам сообщу, а уж вы сами разбирайтесь, тот это конь или нет, – пообещала я. – Как вы правильно заметили, я не специалист.
– Но вы уже поняли, что благодарность нашего конезавода будет иметь не только словесное выражение? – напомнил он.
– Я это поняла, – заверила его я. – И вот что вам посоветую: обойдите-ка вы еще и других соседей – вдруг кто- нибудь из них что-то видел?
– За тем сюда и приехал, – ответил он.
Харитонов вышел за калитку и направился к воротам Мажора. Он довольно долго в них стучал, но хозяин не отозвался, хотя я сама недавно видела, как он заходил в дом. А с другой стороны, он же не обязан открывать незваным гостям? Как говорится: «Мой дом – моя крепость!»
Глава 18
Саша. Утерянное найдено, но не все
И вот под насмешливыми взглядами милиционеров – нет, у этих людей определенно нет сердца! – заявление было написано. Возвращаться к Марусе без машины и покупок было равносильно самоубийству, и я тупо сидел на стуле в коридоре отделения, размышляя, как быть. Можно было заехать к маме и занять у нее денег хотя бы на продукты, а жене сказать, что машина внезапно сломалась и я отдал ее в ремонт. Идея была, конечно, трусовата, но признаваться жене вот так, сразу, что я оказался последним дураком, мне не хотелось, а там, немного погодя, можно будет выбрать подходящий случай и сказать ей правду. Главная загвоздка была в том, что до мамы нужно было еще как-то добраться, а все мои деньги были в барсетке. Пошарив по карманам, я обнаружил, что мне даже на метро не хватит, и приуныл. Выход был только один – вызывать маму сюда, а поскольку мой сотовый тоже был в сумке, то мне еще предстояло попросить у ментов разрешение воспользоваться их телефоном. Я представил себе, как будут ржать у меня за спиной, а может, и в лицо, эти парни, но другого пути выбраться отсюда не было. Я уже встал, чтобы подойти к дежурному и попросить позвонить, как из одного из кабинетов выглянул какой-то старлей и спросил:
– Это у тебя минивэн «Киа» угнали?
– У меня, – дрогнувшим голосом подтвердил я в ужасе от того, что мне сейчас сообщат, как моя машина попала в аварию или еще что-то в этом духе.
– Свечку в церкви поставь! – радостно сообщил он. – Нашлась она! Тут неподалеку, во дворе стоит! Поехали! – И он быстро пошел к выходу.
Дыхание перехватило, а мои колени дрогнули и подогнулись сами собой, так что я поспешил за ним на полусогнутых ногах и потом долго не мог сесть в милицейскую патрульную машину, потому что тело меня не слушалось.
– Нам тут позвонили и сказали, что какой-то подозрительный кавказец заехал во двор, выскочил из машины и убежал. Ну, люди испугались, что автомобиль может быть заминирован, и сообщили. Мы, как номер машины услышали, так сразу поняли, что ни о какой мине речи быть не может – не успел бы он за такое короткое время все это сделать.
– А кто сообщил? – спросил я.
– Да у нас тут такие бабульки, что ЧК отдыхает, – весело ответил милиционер. – Бывает, правда, что и по пустякам звонят, но тут такое дело, что лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Надеюсь, из нее ничего украли, – тихо прошептал я. Но старлей меня услышал и сказал:
– Да бабульки к ней никого на пушечный выстрел не подпустят – боятся, что рванет. Так что, если оттуда что и пропало, благодари за это своего «шейха», – насмешливо выговорил он, – и собственную глупость!
Тут мы приехали – нам и добираться-то было всего несколько кварталов, – и выяснилось, что милиционер был прав – на довольно приличном расстоянии от моей машины стояла толпа людей, но близко подойти к ней никто не решался. При виде старлея одни люди облегченно вздохнули и загомонили:
– Убирайте ее отсюда скорее к чертовой матери!
– Как бы не так! – возражали им другие. – Сейчас саперов вызовут и кинолога с собакой! Вот если выяснится, что она безопасна, тогда и уберут!
– Спокойно! – привычно сказал милиционер. – Сейчас разберемся!
Я же с ходу бросился к своей машине и рванул дверцу, а собравшаяся толпа при этом в ужасе тоже рванула, но в разные стороны. Наш минивэн оказался не закрыт, и даже ключи болтались в замке зажигания. «Как этот идиот со своими цивилизованными замашками мог их там оставить? – мысленно возмутился я. – Счастье великое, что мы живем в такое время, когда, увидев подобное, любой человек сто раз подумает, прежде чем сесть в такой автомобиль! Кто знает, вдруг повернешь ключ и через секунду будешь уже с ангелами беседовать! Или с чертями! А с другой стороны, что бы я сейчас без ключей делал?» – тут же немного успокоился я. Магнитола с барсеткой были на месте, и я облегченно вздохнул – ну, кажется, на этот раз пронесло! «А вот другого уже и не будет!» – торжественно поклялся себе я.
– Ну что? Заново родился? – рассмеялся милиционер при виде моего счастливого лица.
– Точно! – подтвердил я.
– Тогда поехали, новорожденный, в отделение документы оформлять! Раз мы от тебя заявление приняли, то должны же показать, как оперативно раскрыли это преступление и повысили процент? – сказал он.
– Да хоть на край света! – с готовностью ответил я. – Да я, если надо, благодарность напишу, или как это там у вас называется!
– Еще как надо! – выразительно сказал он.
Я провел в отделении полчаса, заполняя и подписывая необходимые бумаги, а потом, счастливый до неприличия, вышел и с огромным душевным облегчением отправился за покупками. Но радость моя длилась недолго! Хорошо еще, что я, прежде чем зайти в магазин, проверил, сколько денег у меня в бумажнике! Оказалось, что этот паразит Камаль ополовинил мою наличность.
– Чтоб тебя черти побрали! – не удержался я.
К счастью, эта беда была поправимой, и я, сняв в банкомате деньги со счета, все-таки затарился продуктами.
– Ну и гусь этот Камаль! – бурчал я себе под нос по дороге на дачу. – Провел меня, как мальчишку. Проходимец он, а не шейх! Или просто сумасшедший, который вбил себе в голову невесть что!
Бурчать-то я бурчал, но одновременно с этим понимал, что это просто эмоции бушуют и выходит скопившееся за день нервное напряжение, потому что слишком уж многое свидетельствовало в пользу того, что Камаль был прав. Да и, будь он проходимцем, стащил бы все деньги, а не половину! Главное же, что меня сейчас волновало больше всего: рассказывать или нет Марусе об этом происшествии? Всю дорогу я ломал над этим голову, а потом решил, что для моего душевного и физического здоровья будет гораздо полезнее промолчать, а то иначе жена меня, может, и не запилит до смерти, но потом когда-нибудь под горячую руку обязательно попрекнет, а мне это надо?
