зашептала Деду на ухо, что он должен обратиться за помощью к Царевичу, который один лишь в состоянии вернуть ему его Снегурочку.
Как автор пьесы, Стойлохряков, естественно, отвел себе роль главного героя и, услышав слова цыганки о том, что действие наконец перемещается к нему, громко предложил оставить представление на этом месте и выпить еще немного и покушать салатиков. Лизочка была милостиво выпущена Бабой-Ягой из кухни, и все продолжили трапезу.
Ближе к двенадцати Дедушка Мороз добрался до Царевича и, упав ему в ноги вместе с Серым Волком, просил помощи в поиске прекрасной толстопопой Снегурочки, вновь спрятавшейся на кухне и изредка повизгивающей оттуда на тему желания поскорее выбраться на волю и вернуться к своему Дедуле.
Царевич тут же заявил Дедушке, что просто так он ничего делать не будет и надо платить за то, чтобы он начал позитивное движение. Деду ничего не оставалось делать, как отдать мешок с подарками, который был милостиво принят Царевичем. После осмотра подношений он ухмыльнулся и попросил у Деда двое суток времени и его прекрасного Серого Волка.
Глядя снизу вверх на своего следующего седока, Холодец хотел сказать, что он вряд ли выйдет на работу завтра утром, но не успел. Евздрихина, незначительного по габаритам, сменил внушительных размеров комбат, который, не жалеючи, плюхнулся на Серого Волка и, стукнув ему по заду кулачищем, приказал скакать прямиком к Красной Шапочке, чью роль исполняла его собственная супруга.
В батальоне с красными шапочками были проблемы, а вот с касками совсем наоборот, и Вере осталось только тридцать первого числа по настоянию мужа с утра красить красной краской каску, дабы подготовить к выступлению хоть какой-то реквизит.
Сделав очередной круг вокруг пиршества и едва не рухнув на пузо, Серый Волк все-таки донес комбата к Красной Каске. По дороге бедное «животное» изредка останавливалось, просило у гостей стопочку-другую водочки и продолжало свой нелегкий путь. А когда наконец Красная Каска посмотрела на прискакавшего к нему Царевича и спросила, что ему от нее надо, Холодец как-то неловко дернулся и попросил освободить его спину от седока и пустить его на вольные хлеба немного поправить иссякшие силы. Стойлохряков смилостивился и отпустил «животину» за стол, где немедленно Холодец принялся утюжить почти нетронутый салат из кукурузы и крабовых палочек.
Пока Серый Волк, типа конь, поправлял силы, Царевич консультировался с Красной Каской по поводу его дальнейших действий. Как оказалось, за тремя морями и семью холмами живет страшная, старая бабка по фамилии Яга, к которой нелишне было бы сходить и потребовать у нее обратно Снегурочку, так как ветер донес до Красной Каски вести о том, что Снегурочка именно у Бабы-Яги.
- Как же ты узнала, прекрасная Красная Касочка, о том, где находится Снегурочка?
И тут Красная Касочка ответила добру молодцу:
- Видишь ли, добрый молодец, на моей голове железную кастрюлечку, называемую касочкой? - Добрый молодец, естественно, видел и даже для верности постучал по ней пальцем. - Так вот, это не простая касочка, а настоящая телепатическая антенночка. И каждый человечичек или животиночка о чем ни подумает, все мне известно станет. Нужно только собственные мысли в нужную сторону направить и на нужное существо настроиться.
Подивился Царевич таким возможностям Красной Касочки и предложил за эту касочку все те подарочки, которые Дедушка Мороз заплатил ему за поиски Снегурочки. Но Красная Касочка не уступила свою штучечку Царевичу. Подумав немного, Царевич предложил Красной Касочке еще и себя в придачу, но и тогда «девочка» отказалася. Вдобавок она заявила, что не сможет Царевич управиться с этой касочкой, так как с тонким прибором обращение нужно иметь особенное.
И тогда, недолго думая, открутил головочку «девочке» Царевич вместе с Красной Касочкой, положил эту головочку в тот же вещмешок и поскакал на поправившем уже силы Сером Волке к избушке Бабы-Яги.
Проскакав через семь холмов и преодолев три моря, Царевич проскакал на кухню, где обнаружил веселую от выпитого Бабу-Ягу, а Снегурочки там уже не было. Царевич спросил у супруги Холодца, сидя на ее собственном муже, как же ему найти Снегурочку. Но Баба-Яга отвечала Царевичу, что и видеть не видела, и слыхать не слыхивала ни о какой Снегурочке. Тогда Царевич вытащил из мешка голову Красной Касочки в самой касочке и, стукнув ей пару раз по темечку, предложил сказать, врет ли бабушка ему или не врет.
Голова Красной Касочки открыла глаза, поглядела на бабушку и сообщила своему ненаглядному супругу, что старушка-то врет. После этого Царевич подошел к Бабе-Яге и, схватив ее за косменочки, пригнул к столу.
Стоящие во входе на кухню гости ахнули, но Царевич был корректен и все это делал весьма шутливо и мягко, так что беспокоиться Серому Волку было не о чем - с его супругой все было в порядке. Баба-Яга застонала под «пытками», прокляла голову Красной Касочки и сообщила крутому Царевичу о том, что отдала Лизочку, то бишь Снегурочку, за долги Кощею Бессмертному. После этого Царевич велел Бабе-Яге нести его прямиком к Бессмертному, дабы у него с ним базар состоялся.
Как же был рад Серый Волк, когда его наконец освободили от участи единственного в сказке транспортного средства и дали ему возможность сыграть куда более значимую роль главного злодея.
Вернувшись снова в зал, уже изредка наседая на бедную Бабу-Ягу и вызывая хохот окружающих, Стойлохряков подошел к Кощею, держащему столовый нож у горла Снегурочки. По щекам Лизочки текли почти настоящие слезы, а на самом деле капли вишневой запивочки. Глядя на рубиновые слезы его девушки, Царевич понял, что влюбился в нее с первого взгляда.
- Отдавай-ка мне сюда Снегурочку! - потребовал Царевич у Кощея Бессмертного.
На что тот дико рассмеялся и сказал в ответ:
- Да прям щас, туша ты здоровенная! После того как ты на мне тут всю квартиру свою исколесил! Отдам я тебе, как же, твою Снегурочку! Во-первых, за проезд надо платить, а во-вторых, должен ты для меня одно дело сделать.
Но Царевич возразил ему, что никаких дел он Кощею Бессмертному делать не будет, и если тот не отдаст ему сейчас же Снегурочку, то он вытащит голову Красной Касочки, и ее магические лучи превратят бедного и некогда бессмертного Кощея в камень. Снегурочка ахнула под столовым ножом и надоумила Царевича, что в этом случае она сама превратится в камень и никогда больше не увидит Дедушку.
Если бы это был боевик, то сейчас Царевич должен был бы вытащить из-за спины пистолет и выстрелить прямо в лоб террористу Бессмертному. А пока тот затягивал бы во лбу отверстие от пули, словно терминатор, схватил бы Снегурочку, сел бы на Бабу-Ягу и вместе на ее метле улетел бы подальше от Кощея Бессмертного. Но сказка-то была бытовая, поэтому Стойлохряков подошел к серванту и вытащил оттуда бутылку коньяка, настоящую, неподдельную.
Ну, в знак такого дела, естественно, Холодец забыл о том, что он уже Кощей Бессмертный, и о Снегурочке, и повелся на эту бутылку, словно младенец на соску. А воспользовавшись моментом, Царевич, схватив Лизочку, да так плотно, что жена Верочка ойкнула, потому как ее супруг почти полностью погрузился в пышные телеса внучки Дедушки Мороза, и после непродолжительных объятий он наконец оторвал ее от земли и принес к ошалевшему от зависти Дедушке.
Тут и сказочке конец. И под общий смех гости и хозяева снова разместились за праздничным столом.
Без пяти двенадцать включили телевизор, послушали обращение президента и подняли бокалы. В те секунды, когда били куранты, все, казалось, присутствующие были счастливы, и Стойлохряков радовался чисто по-человечески тому, что Новый год они встречают в хорошей компании. И пошел подальше этот Шпындрюк со своими намеками на то, что он простой подпол. Сегодня подпол, а завтра, глядишь, и маршал.
Звон бокалов заглушил последний звон курантов, и Новый год вошел в свои права.
Вошедший в роль Серого Волка-скакуна, Холодец на четвереньках выполз через порог на свежий снег и, протоптав колею, вынес на своей спине супругу. Встав, он скомандовал:
- Стреляй!
Его жена, сидя на супружеских закорках, подняла вверх, во всяком случае, так ей казалось, сигнальную ракету, такую фитюльку, которая летит в воздухе, светится, а кроме этого еще и издает протяжный свист.
У Стойлохрякова был запас этих забавных вещиц. Еще один заряд он отдал своей собственной жене,
