- Ответ правильный, - согласился Стойлохряков. - Я тебе и не предлагаю, я просто спрашиваю: ты, вообще, в принципе-то, по жизни, пить будешь?
Мудрецкий решил отмолчаться, поправляя лишь в нервном тике новенькие очки, которые выправил себе в один из выходных дней, съездив в Самару.
- Ладно, че трясешься? - расхохотался Стойлохряков. Лейтенант опустил руки по швам и тоже стал тупо улыбаться. - Сейчас получишь от меня спецзадание. Иди сюда.
Стойлохряков достал из стола карту и разложил ее на столе:
- Вот это Самарская область.
- Ну да, - согласился Мудрецкий, глядя на очертания.
- Поедешь сюда, сюда, сюда и сюда, найдешь там воинские части - вот тебе список. - Комбат передал лейтенанту два листочка, выдранных из блокнота. - Здесь написаны номера частей и как к ним проехать. Найдешь вот этих вот людей, там все написано.
Мудрецкий глядел в листочки и гугукал в знак понимания, яко младенец. - Скажешь, что от меня. Дальше будешь делать то, что тебе велят.
Мудрецкий все-таки осмелился спросить про то, чего велят.
- Не волнуйся, убивать никого не надо. Просто возьмешь с собой троих: одного водителя, двух грузчиков. Будете металлолом грузить. Объедешь все четыре точки на «КамАЗе», - тебе для этого дела длинномер выделят с тентом, - и вернешься обратно. Вот и все.
- И за сколько надо успеть? - Мудрецкий глядел на пункты, в которые необходимо было попасть.
- Ну, как справитесь. Лучше суток за двое. На больше задерживаться нежелательно. Кого с собой возьмешь?
- Если грузить, это значит Простаков. Если водитель, то Резинкин.
- А еще кого?
- Ну этого возьму, Валетова.
- Да зачем тебе такой мелкий-то? Он там себе пупок надорвет.
- А, это не важно. Главное, его Простаков слушается. Сейчас еще одного здорового возьму, так Леха заставит того работать, а сам отлынивать будет. А если маленький поедет, то он живо Простакова оседлает, для того чтобы самому особо не напрягаться.
Комбат, слушая такие доводы, соглашался:
- Да, здорово, лейтенант, хорошим преподавателем становишься, начинаешь разбираться в человеческой психологии. Ну а пить-то будешь?
Сержант Батраков никогда не находился в хорошем расположении духа во время занятий по строевой подготовке. И не потому, что ему приходилось топать в строю, - совсем наоборот, он был вынужден из-за того, что когда-то сам отличился на этих занятиях, теперь муштровать своих же товарищей. При этом делал он это весьма качественно, но только в те мгновения, когда рядом появлялся какой-нибудь офицер.
Пока Мудрецкий общался с комбатом в штабе, дембель Женя пару раз вяло прогнал по плацу химиков, затем построил их в две шеренги в тенечке, и так они стояли, переговариваясь друг с другом и отбывая номер, пока не подошел их взводник.
Мудрецкий выдернул из строя Простакова, Резинкина и Валетова, а остальным приказал заниматься по программе вплоть до обеда. На приказание сержант Батраков вяло ответил: «Есть», скорчил злую рожу и гаркнул: «Смирно!» - взвод поспешил выпрямить коленки и задрать подбородки.
- Хорошо командуешь, - похвалил Мудрецкий. - Даже у меня так не получится.
После того как лейтенант увел троицу, Батраков, оглядев своих же товарищей, двинул перед строем фразу:
- Кто бы знал, как я тут заколебался кирзу топтать! Смир-р-рно!!!
Солдаты служили уже не первый день и такие детские вопросы, куда их сейчас определят и долго ли им придется отсутствовать в части, не задавали. Само собой, если подъехал прапорщик Евздрихин и спросил: «Те ли это самые, которые поедут?» - «которые поедут» сразу смекнули - вряд ли к обеду их возвернут обратно, а то и ужин пропустят… Ну если так, то надо с собою сухпай брать.
Беспокоясь о собственном желудке, Простаков потихоньку на ушко спросил у Мудрецкого:
- Товарищ лейтенант, а пропитание дадут?
Стойлохряков, собирая в дорогу командира взвода, выдал ему наличными тысячу, для того чтобы не забирать в столовой жрачку и не светиться во избежание ненужных разговоров. Подполковник доходами от проданного металлолома не собирался делиться в части ни с кем. И чем тише будет проделана вся эта операция, тем лучше.
Евздрихин на служебном «уазике» отвез команду не в парк, а на машинный двор сельхозкооператива, что находился на окраине поселка Чернодырье. Здесь их уже ждал подготовленный «КамАЗ»-длинномер с гражданскими номерами. Высоченные борта, затянутые сверху новеньким брезентом, наводили на мысли о тяжелой работе. Кроме грузовика, на территории, огороженной бетонными плитами, находились еще два старых автобуса, один полуразобранный комбайн, несколько огромных колес от «Кировца», стоящих вдоль одной из стен, а также остов раздолбанного 408-го «Москвича», непонятно каким образом еще не вывезенного отсюда на свалку.
Въезд военных на территорию машинного двора сопровождался лаем двух облезлых псин, а также стоном подвыпившего сторожа:
- Куда? - вяло выл он из-под огромного зонтика с надписью «Coca-cola», вставая со своего табурета и отставляя в сторону на пластиковый столик бутылку с пивом.
На него, впрочем, как и на собак, внимания никто не обращал. Подъехав к «КамАЗу», Евздрихин сообщил, что на этом его миссия заканчивается и дальше лейтенант должен разруливаться с какими-то мужиками на белой пятидверной «Ниве». Они пока никакого внедорожника не видели и вынуждены были, выйдя из машины, укрыться от холодного ветра за кузовом длинномера.
- Сигаретку, товарищ лейтенант? - предложил Резинкин.
Но Мудрецкий отрицательно покачал головою:
- Я не курю.
- А, извините. Да-да. Кто не курит и не пьет, тот здоровенький… домой уйдет… из армии. А вот мы, молодые, товарищ лейтенант, травим свой организм.
Солдаты закурили, а Мудрецкий, подчеркивая собственную независимость от табака, встал несколько в стороне. Раздолбанный и засранный машинный двор наводил на него тоску - полнейшая разруха, и только один пьяный сторож, который уже успел подгрести и стрельнуть у бедных солдат сигарету. Солдаты, хоть и бедные, но не жадные, и табаком поделились. Хотя по жизни имеют полное моральное право клянчить сигареты у него, потому как для курящего человека норма выдачи сигарет в армии - мизер и их постоянно не хватает.
Белая «нивушка» показалась во дворе спустя пятнадцать минут - как раз успели перевести дух, собраться с мыслями. Из машины вышли двое. Один повыше, несмотря на свежую погоду, в белой футболке, которая подчеркивала его мощные плечи, грудь и узкую талию, - спортсмен, и этим все сказано. Второй на голову ниже, с бритой башкой, жилистый, в черной кожаной куртке.
Оба подошли, поздоровались со всеми - невзирая на то, лейтенант перед ними или рядовой. Для этих представителей неизвестно какой силы и какой власти - все равны.
О том, что операцию будет патронировать сам Шпындрюк, Стойлохряков рассказывать Мудрецкому не стал. Зачем? Лишняя информация уйдет на сторону. Не надо. Пусть едет и делает, что ему говорят, и не задает лишних вопросов - на то она и армия.
Здоровый назвался Колей, а жилистый и лысый с цепью из желтого металла на шее - Вованом. Причем, когда он жал руку Мудрецкому, посмотрел в глаза своими серыми злыми зенками и попросил его называть только «Вован», но никак не «Вова» и не «Володя». Юра уже попривык немного к службе. Со всякими