– Лена, – задумчиво проговорила я. – Ты не могла бы мне дать адрес этой Кати?
– Конечно, он в журнале записан, – неловко поднимаясь и хватаясь за спинку кресла, проговорила Ленка. – Сейчас принесу.
Она оставила меня одну в раздевалке, а сама вышла. Через некоторое время я услышала в коридоре громкие голоса. Один из них явно был Ленкиным, а второй, хоть и был мне знаком, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.
– Да чего вы ко мне цепляетесь? – кричала Ленка каким-то визгливым голосом. – У меня, между прочим, рабочий день закончен! Что хочу, то и делаю!
– Мине пилевать, што ты делаищь в нерабочее время! – кричал мужской голос с кавказским акцентом, – но только не на рабочим месте! Мине надоели разборки с твоим Лещей! Я ночей не сплю из-за тебя, щалава этакая! Корвалол пью литрами! Щляищься черт знает где, а Айрапет виноват! Щтобы через пять минут духу твоего здесь не было, иначе сам Леще позвоню – пусть забирает свою пьяницу!
Теперь я поняла, что Ленкиным собеседником был не кто иной как Айрапет Варджанян, директор спорткомплекса, с которым я была знакома лично и знала его как человека достаточно уравновешенного. Видимо, Ленка сумела чем-то довести его до такого состояния. А может быть, он переживает так из-за то– го, что случилось здесь вчера...
Вскоре Ленка появилась в раздевалке. Лицо у нее было красным и злым.
Она крупными глотками допила пиво и села, уставившись в одну точку. Создавалось впечатление, что о моем существовании она просто забыла.
– Лен, – осторожно тронула я ее за плечо.
– А? – очнулась она. – Ох, извини. Опять этот старый пидор попался! Вот вынесло же его из кабинета в тот момент, когда я мимо проходила! И, конечно, сразу привязался, кобель старый! Другой бы кто мимо него прошел – внимания даже не обратил бы! А я как бельмо на глазу! Чуть что – сразу Сорокина! А что Сорокина? Да если бы не я – хрен бы он такой спорткомплекс отгрохал!
– Лен, а адресок? – напомнила я.
– Какой адресок? Ах, да! Вот, – Ленка протянула мне смятый листочек, на котором крупными неровными буквами был нацарапан адрес Кати Зорянской.
– Спасибо, Лена, – поблагодарила я ее.
– Не во что, – зевая, буркнула Ленка.
Ее явно клонило в сон, всякий интерес к разговору она уже потеряла и уже сворачивалась в кресле калачиком, готовясь уснуть.
– Тебе же Айрапет велел домой ехать, – напомнила я.
– Да пошел он! – отмахнулась Ленка. – Моя раздевалка, что хочу, то и делаю. К тому же что мне дома делать? Леша у меня по делам пропадает, бизнесмен, твою мать! Любовничек тоже хорош!
– А у тебя есть любовник? – осторожно задала я хамский вопрос, но ответа на него уже не получила – Ленка Сорокина, свернувшись в очень неудобной, на мой взгляд, позе, уже похрапывала в кресле.
Положив данный ею листочек с адресом в сумку, я осторожно вышла из раздевалки, закрыв за собой дверь. Что-то мне подсказывало, что соваться сейчас к Айрапету абсолютно нецелесообразно, говорить с кем-то из коллег я тоже посчитала пока ненужным.
Первым делом нужно наведаться к Кате Зорянской – человеку, больше всех времени проводящих с Наташей Головачевой. Должна же она знать о ней многое, если они даже жили в одной квартире!
Но для начала мне нужно было проанализировать то, что я узнала в спорткомплексе. Собственно, ничего особенно важного выяснить мне не удалось. Самым ценным было приобретение адреса Кати и Наташи.
Кроме того, следовало обратить внимание на то, что Рома Михайлин явно чем-то напуган. Почему его могла так взволновать смерть девушки, которую он толком даже и не знал? Только потому, что он боялся лишним трепом потерять рабочее место?
И почему он советовал помалкивать Ленке? Что такого знала она? Кроме эпитетов «мокрощелка, шлюшка, слаба на передок», я не услышала от нее ничего конкретного в адрес Наташи.
И почему Ленка Сорокина так уверенно заявляла об этом? И откуда взялась версия, что Наташу убила Катя?
Во всем этом мне еще предстояло разобраться, поэтому и следовало как можно быстрее отправиться к Кате Зорянской.
От души надеясь, что она дома, я вскочила в подошедший троллейбус и направилась на улицу Провиантскую.
Катя и Наташа снимали квартиру в кирпичной пятиэтажке советской постройки. Для студенток из глубинки и это было круто – многие из них рады были снять и угол в ветхом частном доме без удобств, порой деля даже кровать с квартирной хозяйкой.
Это означало, что девчонки не бедствовали. С чего бы это? На стипендию снимать отдельную квартиру, пусть даже на двоих, нереально. Даже если родители присылали им энную сумму, все равно ее не хватило бы и на квартиру, и на одежду, и на пропитание, и на одежду, и на посещение престижного спорткомплекса.
Что ж, может быть, Катя прольет мне свет на эти вопросы...
Подъезд, слава богу, не был оборудован дверью с кодовым замком, поэтому я беспрепятственно проникла внутрь. Поднявшись на третий этаж, я уже собиралась позвонить, как вдруг обнаружила, что дверь незаперта.
«Экая беспечность!» – подумала я, позабыв в этот момент, что сама порой позволяю себе беспечности и похлеще.
На всякий случай постучав и не услышав ответа, я толкнула дверь и вошла внутрь.
Господи, лучше бы я этого не делала!
В комнате, прямо на полу, распластавшись на спине, лежала девушка. Не было сомнений в том, что она мертва – все тело ее было буквально исполосовано, а из-под головы вытекала струя крови.
Осторожно подойдя к девушке, я тронула ее за руку. Она оказалась холодной, как сталь клинка.
Зажав себе рот, чтобы не закричать от ужаса, я кинулась на ощупь в ванную, где меня вывернуло наизнанку.
Не знаю, сколько это продолжалось, но мне показалось, что целую вечность. Когда же я, наконец, пошатываясь, вышла из ванной, то первое, что увидела, так это собственное отражение в зеркале, висящем в коридоре.
Лицо мое было какого-то серо-зеленого цвета, глаза вообще потеряли природный оттенок, но главное – моя светлая юбка была перепачкана кровью. Видимо, это случилось в тот момент, когда я нагибалась над телом.
В бедной моей голове сразу бешено закрутились мысли. Первой было – немедленно бежать отсюда куда глаза глядят. Потом я подумала, что следует все же сообщить в милицию о случившемся.
Руки мои дрожали, ноги тряслись и подгибались...
Я закрутила головой в поисках телефона, но так и не обнаружила его. Зато заметила то, на что не обратила внимание, когда обнаружила труп.
В комнате все было перевернуто вверх дном. Такого беспорядка не наблюдалось у меня даже в самые худшие моменты жизни. Тот, кто убил девушку, явно что-то искал у нее.
Пока я раздумывала, что делать дальше, на лестничной клетке послышались голоса. Сердце мое тут же ухнуло куда-то в коленки. Я юркнула в ванную, как будто это могло меня спасти, и затаилась.
Слава богу, говорившие прошли мимо квартиры наверх, так что я выбралась из ванной с твердым убеждением дергать отсюда со всех ног.
Даже не заглядывая больше в комнату, чтобы не видеть лишний раз ужасной картины, я прошла к двери, осторожно выглянула наружу, убедилась, что никого в подъезде нет, и бегом помчалась по лестнице вниз, прикрывая сумкой окровавленные места на юбке.
Благодарение богу, что на лавочках у подъезда не было вездесущих бабулек, но на всякий случай через двор я прошла размеренной походкой, чтобы не привлекать внимания.
А вот выйдя на улицу, припустилась со всех ног, подальше от этого места. Первым делом я хотела попасть домой, там все хорошенько обдумать, а затем уже действовать.
