был. Капитан тоже увидел Эгильта.
– А, сержант! Я же тебе велел отдыхать!
– Да, сэр. Вы сказали – почувствуешь себя лучше, приходи, а нет, отдохни еще. Мне уже лучше, сэр.
– Да? Отлично! Мне как раз нужно кое-что… Давай-ка зайдем внутрь…
А Ральк подумал: во дает сержант! Другой бы воспользовался разрешением, а он – едва чуть лучше, так снова на службу… Прямо среди ночи.
Глава 30
До рассвета бродили – без толку. Под конец Ральку начало казаться, что он помнит здесь каждый булыжник и может сказать, в какой цвет выкрашены двери и ставни этой улицы. Чем ближе к утру, тем больше людей собиралось на Малом Острове. Какие-то должностные лица, несколько синдиков, чародей Ригивер Затычка с учеником… Еще отряд насмерть перепуганных каменщиков и большая часть городской стражи. Приехала выкрашенная в черный цвет громоздкая колымага, запряженная понурой вороной лошадью и двое угрюмых бородачей, городские могильщики, скрылись в доме. Не меньше двух часов прошло, прежде чем они вынесли из дома шесть тюков, погрузили в свою зловещую повозку и неторопливо двинулись прочь.
Малый Остров прочесали вдоль и поперек, но не смогли сыскать никаких следов Твари. Ригивер Затычка обнаружил в доме, как он выразился, «слабые следы сильной магии» – что это должно означать, вряд ли понял кто, кроме закутанного в темно-синий плащ ученика чародея, ученик солидно кивал. А может, не понял и ученик, кто их разберет, этих колдунов? Словом, ни Твари, ни улик. Разве что опять обрывки водяных растений, но они никак не могут помочь в поисках убийцы.
А утро, между тем, занималось на удивление чудесное – ветерок, растащив к краю горизонта облака, стих. Небо над крышами показалось высокое, нежно-голубое, а на востоке – трепетно-розовое. Город, дочиста отмытый вчерашним ливнем, больше не был сер – мокрые фасады богатых домов на Малом Острове блестели и сверкали, радуя глаз пестрыми красками. В такое замечательное утро хорошо просыпаться в собственной постели, но не от шума за окном, а от первого луча, пощекотавшего нос, от солнечного зайчика, пробившегося сквозь щель в ставнях… Хорошо встать и, распахнув окно настежь, всей грудью – глубоко-глубоко – вдохнуть свежий чуть сырой воздух… и обернуться к только что оставленной постели… где, приподнявшись на локте и откинув со лба густые кудряшки, глядит на тебя… Сирина… Во всяком случае, Ральк представлял себе счастье именно так.
К сожалению, нынешнее утро было слишком далеко от идеала. Слишком трагическими были события минувшей ночи, слишком мрачными… Наконец, в довершение к царящему на малом Остове столпотворению, прибыл и глава Совета. Сонные носильщики доставили паланкин к порогу разоренного дома, старик Тевелас, кряхтя вылез, тяжело опираясь о почтительно подставленную руку капитана и скрылся в проеме, громыхнув тростью о выломанную дверь.
Капитан, по-видимому только и дожидавшийся прибытия старика, велел прекратить бесполезное брожение. Ополчение распустили по домам, а стражники собрались перед домом. Вскоре на пороге показался глава Совета. Хмуро оглядел с крыльца усталых солдат и полез в свой паланкин. Капитан опять склонился перед стариком, тот буркнул несколько слов и велел носильщикам шагать прочь. Ральк, оказавшийся поблизости, расслышал:
– …И Гангмар с тобой. Нынче же подпишу указ, число стражи будет увеличено на двадцать человек.
Капитан выждал, пока носилки скроются из виду, затем распорядился охранять дом, а остальным – шагом марш в кордегардию. Ральк шагал в длинной колонне и щурился, с удовольствием подставляя лицо солнечным лучам. Дождь до Гангмара надоел, наконец-то, похоже, распогодилось. Сейчас их выстроят, капитан скажет речь… Короткую, должно быть. Потом наверняка его отпустят и Ральк приведет себя в порядок, вздремнет часок… а потом – можно к Сирине. Теперь они жених и невеста, теперь можно видеться чаще. И нужно видеться чаще.
Город только-только начал просыпаться, то тут, то там скрипели, распахиваясь, ставни. В северных кварталах, ближе к порту, наверняка уже рыбаки грузятся в лодки и выходят на лов, а здесь встают позже. Ральк прислушался – впереди чародей Затычка объяснял Треверу:
– Понимаешь, некая магия там, безусловно, присутствовала… но… такая… – после каждого слова маг задумывался, с трудом подбирая нужные слова, – непонятная такая. Как будто бесформенная. Без заклинаний.
– Магия без заклинаний? – неуверенно переспросил Тревер. – А разве так бывает?
– Ну… – чародей опять замялся. – Значит, бывает… вот…
Потом брякнул, словно объясняя все:
– Это же Тварь!
– А при помощи какой-нибудь магии Тварь можно изловить? – спросил Керт, пристроившийся колонне рядом с дядей.
– Не знаю, – жизнерадостно отозвался Затычка. – Я с вашим братом, со стражей, редко работаю. Не люблю я таких дел – ловить, хватать…
Когда маг говорит «не люблю», он подразумевает «не умею», просто избегает признавать неумения. Затычка был не силен в боевой магии, его и позвали-то лишь потому, что Танцор уехал из Верна, а так-то Ригивер специализировался на оздоровляющих заклинаниях.
– Мне больше по душе не калечить, а исцелять, – продолжал тем временем чародей. – Вот мастер Редриг, тот больше предпочитал боевую магию, сыскные заклинания…
– Но ведь он уехал, – вставил Керт.
– Точно! – почему-то весело согласился Затычка. – Уехал. Не захотел с Тварью дела иметь. А вслед за ним и Бинки Трава. И Стельн тоже. Из чародеев нашего уровня – я один в городе остался.
Ральку пришло в голову, что колонна грязных усталых стражников не слишком вяжется с праздничным видом умытого дождем города под лазоревыми небесами. Добрые вернцы только-только просыпаются и радуются солнечному свету в окошке, а они шагают длинной вереницей – замызганные, промокшие, хмурые, с красными воспаленными глазами… Хорошо, что Сирина не видит его таким… Само собой выходило, что
