сияла милой улыбкой моя собственная персона. Тёмные, почти чёрные, длинные волосы, голубые глаза, светлая кожа, нос – мне всегда не очень нравился мой слегка длинноватый нос, но бабуля называла его породистым, – а самое главное, крошечная тёмная родинка справа над верхней губой. Мне она тоже не нравилась, но удалять я её боялась, и смирилась с её существованием, успокаивая себя таким спорным понятием как «шарм».
В общем, сомнений не оставалось, это была я.
Стоя под крымским солнцем в жёлтом купальнике, я вдруг поняла, что сумасшествие приняло меня в свои радушные объятия. И как давно, я не знаю. Недаром утром я предпочла жёлтый купальник красному.
– Может быть, это монтаж? – жалобно спросила я в большей степени у себя, чем у Геральда. – Сейчас фотошоп[5] творит чудеса...
– Фотошоп?!! – заорал он так, что нас услышали загорающие на пляже. – Фотошоп?!! Пойдём! Быстрее пойдём! – Он схватил меня за руку и потянул вниз, к народу. Не скажу, чтобы мне совсем уж не нравилось, как по-хозяйски он тянул меня за собой.
Мы сбежали с ним вниз, туда, где у берега болтался наш катер (или это была всего лишь моторная лодка?). На берегу сидел несчастный, красный экскурсовод. Он снял с головы панаму и обмахивался ей как анемичная барышня, которая боится лишиться чувств. Обрадовавшись нашему появлению, он подскочил с земли и начал с энтузиазмом отрабатывать своё жалованье:
– А знаете ли вы, что знаменитый фильм «Спортлото-82» снимался именно тут? Это поистине звёздное место...
– Скажите, – перебил его Геральд, – вы помните эту девушку? В прошлом году мы отдыхали с ней в Судаке примерно в это же время? Вы водили нас на экскурсию в Генуэзскую крепость!
– Как же я могу забыть такую красивую девушку! – всплеснул ручонками экскурсовод. – Конечно, я вас прекрасно помню. Очень красивая пара! В прошлом году вы друг от друга ни на минуту не отрывались, поэтому я удивился, что сегодня на катере вы вели себя как незнакомые люди. Вы помирились? Я очень рад!!! Царская бухта творит чудеса! А знаете ли вы, что знаменитый фильм «Анна Каренина»...
– Ну, что скажешь? – хмыкнул, заглядывая мне в глаза, Геральд.
– Я сошла с ума. Какая досада! – ответила я знаменитой фразой Фаины Раневской.
Впрочем, одно мне в этой истории нравилось – то, что Геральд мой любовник. Может, и правда, попробовать пожить в шкуре Жанны, ведь мне порядком поднадоела моя пресная жизнь, где самым острым моментом была забытая для бритья пенка?! Парочка, правда, чего-то там натворила такого, с чем можно нестись в ментовку, но зато можно попробовать словить адреналина, не пользуясь услугой тарзанки. Экономия – десять гривен.
– Вы знаете, – вдруг шёпотом сказал нам экскурсовод, – все думают, что я алкоголик! – Он постучал по пластиковой бутылке. – А я диабетик! – Он радостно захохотал. – Это вода! Ха-ха!
– По мне так лучше быть алкоголиком, чем диабетиком, – невежливо буркнула я, и Геральд захохотал, приняв мою шутку.
– А знаете ли вы, что знаменитый фильм...
– Пойдём, – потянул меня за руку Геральд, и мне показалось, что я знаю его сто лет...
Жаркая крымская ночь слепила намертво наши тела. Окна моей хибары, которую я по знакомству сняла по здешним меркам за сущие копейки, были открыты, но никакого движения воздуха не ощущалось. Геральд лежал на боку, обняв меня правой рукой.
Когда мы на катере вернулись в Судак, Геральд потащил меня по побережью, тыча пальцем в какие-то кафешки, шашлычные, лежаки на пляже и даже Генуэзскую крепость, маячившую там, где летали птицы. Он спрашивал:
– Ты помнишь? Нет, ну ты помнишь?!
– Нет! – смеялась я. – Я в Крыму первый раз!
– Ты опять за своё! Пойдём! – Он затащил меня в миленький греческий ресторанчик, расположенный в полуподвале, где сам чернявый хозяин-грек встречал посетителей у дверей. Я приготовилась хорошо поужинать, но Геральд остановил меня на пороге и спросил у хозяина:
– Скажите, мистер, вы помните нас?! В прошлом году мы не пропускали ни одного вечера, чтобы не спустить у вас кучу денег!
– Конечно, помню, – заулыбался грек. – Вас трудно забыть, вы очень красивая пара. Девушку наш персонал прозвал Изабель Аджани, а вас Пирсом Броснаном. Проходите, пожалуйста...
Но Геральд выдернул меня из подвальчика, как опытный стоматолог расшатанный зуб.
Заправщик на автозаправке вспомнил, как мы заправляли у него в прошлом году взятую напрокат машину.
Продавец в цветочном магазине радостно со мной поздоровался и сказал, что помнит, что я люблю чайные розы.
Шашлычник в шашлычной сказал, что я обожаю непрожаренное мясо с кровью. Это была вопиющая ложь.
– Стоп! – крикнула я так громко, что все, кто трапезничал в это время под тентом, повернули в нашу сторону головы. – Стоп, господа! Это не может быть правдой. Я вегетарианка!!!
Геральд вздохнул тяжело и сказал всем присутствующим «извините» с таким видом, будто его собачка описала мантию королевы. Он обнял меня за плечи, и мы ушли. Я наотрез отказалась заходить ещё куда- либо. Я пригласила его в свою хибару, которую я сняла... впрочем, это я уже говорила. Я пригласила Геральда к себе, чтобы показать паспорт.
Когда я молча протянула ему красную книжицу, он отвёл мою руку в сторону и сказал:
– Знаешь, что может быть надёжнее твоего паспорта?
– Что?!
– Татуировка! У тебя на пояснице, чуть пониже линии трусиков есть очень занятная картинка.
– Какая? – Я уже поняла, что он скажет правду.
– Бабочка-махаон. Красивый цветной махаон с резными крыльями. Ты сделала его в прошлом году перед поездкой в Крым.
– Я сделала его в прошлом году, чтобы не сдохнуть от скуки в дождливой Москве.
Он подошёл ко мне и стал раздевать. Может быть, он просто хотел проверить наличие татуировки, но я решила, что раз уж всё так странно, по-идиотски, и так распрекрасно сложилось, то я на полных правах сполна отведаю это остро-сладкое блюдо под названием Геральд. В конце концов, есть вероятность, что я просто проснусь. Такие, как Геральд, бывают только во сне или в сказках...
Крымская ночь слепила намертво наши тела. Я заснула, проснулась, но он не исчез, лежал рядом с нереально красивым лицом и совершенным телом атлета. Я нащупала сигареты и закурила в постели.
– А, «More» с ментолом, твои любимые, – сказал он совсем не сонным голосом.
– Здорово, что ты не дрыхнешь.
– Ты же знаешь, я никогда не сплю, если не спишь ты, – с гордостью непревзойдённого мачо ответил он.
Но у меня был ещё один тест на вшивость.
– Скажи, – затянулась я холодящим ментоловым дымом, – ты очень расстроишься, если забудешь у женщины, с которой расстался, свою почти новую пенку для бритья?
Он приподнялся на локте, заглянул мне в глаза, насколько было возможно заглянуть в темноте, и серьёзно спросил:
– Почти новую?
– Да.
– Конечно, расстроюсь. Пожалуй, даже устрою скандал и заберу свою пенку. – Он отнял у меня сигарету и затянулся. – Извини, если разочаровал.
Я легла ему на плечо и призналась себе, что он ничуть меня не разочаровал. Я была бы просто счастлива, если бы он терроризировал меня по телефону, задавая один и тот же вопрос: «Анель, чёрт тебя побери, когда ты вернёшься? Я забыл у тебя...» В его исполнении это не выглядело бы мелочным.
