– А как же ваш Федя? – язвительно поинтересовался я, когда она махала тряпкой в коридоре.
– Козел он. И пасека у него козлиная, – проворчала Капитолина Андреевна.
Я не стал уточнять, что такое «козлиная пасека».
Сазон наотрез отказался лететь в Испанию. Он заявил, что круче Сибири только Африка.
– И то не факт, – добавил я. Дед согласился и решил погостить еще с месяцок. Элка поджала губы и заявила, что никогда не жила хорошо, не фиг и начинать. Хотя на ее месте я бы не жаловался. Денег, не потраченных на Испанию хватило на то, чтобы купить ей новую машину – роскошный «бумер» нетрадиционно красного цвета. Плюшко называл его – «коррида», Возлюбленный – «вождь краснокожих», Салима – «клевенькая машинка», Мальцев – «огненная стрела», Надира – «бэмэвэ», Сазон – «не самая крутая тачка», а я ... я называл его «Бедоносец».
Кстати, я наотрез отказался менять свою машину и ездил на «селедке» с зашпаклеванным носом и задницей. Все недосуг было загнать машину на покраску. Я очень привязываюсь к вещам. Наверное, поэтому до сих пор не избавился от «Магнума», прихваченного у Гона.
Перед новогодними праздниками мне на работу позвонила Элка.
– Есть две новости, – сказала она. – Приятная и плохая.
– Давай плохую, – с замирающим сердцем сказал я.
– Кошка Мурка родила под ванной десять котят!
– Что же в этом плохого? – я вздохнул облегченно. – Она должна была родить.
– Десять!!! – завизжала Беда. – И под моей ванной!
– Ну ладно. А приятная та, что ты их утопила?
– За кого ты меня принимаешь? – возмутилась Элка. – Кактус расцвел!
– Что ты говоришь!!!
Номер удался. Элка не поняла, что цветочек искусственный. Лилька научила девчонок на уроках труда делать из ткани такие цветочки, что от настоящих не отличишь. Я спер один из кабинета труда и прицепил к кактусу. А что еще оставалось делать? По законам жанра в конце третьего акта ружье, висящее на стене, должно выстрелить. А кактус – расцвести. Ведь это уже эпилог. Не ждать же сто лет.
На Новый год Сазон притащил домой огромную голубую ель. Как потом выяснилось, он спилил ее в центральном городском парке и заплатил за это такой штраф, что можно было купить пару составов леса.
На новогоднем столе у нас не было только свинины и ... «Иммуномодулятора», потому что его уже выпили. Когда все подняли бокалы с шампанским, и пожелали друг другу удачи, Женька вдруг встал и объявил, что он сделал Салиме предложение.
– Ты же бомж! – фыркнула Элка. – К тому же беззубый.
Женька потупился и сказал, что он получил уже пару заказов на камины в коттеджном поселке, взял аванс и снял маленький домик в частном секторе. Салима согласилась переехать к нему. А зубы в этом деле не главное.
– Не главное, – подтвердил Сазон.
– А как же Надира? – растерянно спросила Беда.
И тут слово взял Александр Григорьевич Плюшко.
– Друзья! – воскликнул он, наполняя бокалы. – Пацаны и девчата! Скоро я перестану быть бывшим. Скоро осуществится мечта всей моей жизни. Я написал заявление о желании служить офицером в Федеральной службе безопасности. Кажется, вопрос решается положительно! Так хочется мужских дел!!! Надирочка согласилась стать подругой всей моей жизни. Мы переезжаем ко мне. Жена моя не стала делить квартиру, она укатила в Америку на ПМЖ. Ура! Именем Российской Федерации!
– Браво, – буркнула Беда. – Только котят заберите, а то под ногами кишит.
– За дружбу! – заорал Сазон. Он носил теперь слуховой аппарат постоянно, но иногда забывался и орал как прежде. – Подарочек всем! Оп-па! – Дед из-за пазухи вынул веер бумажек и раздал всем по одной. Я посмотрел на свою – это был чек на предъявителя на пять тысяч долларов.
– Ну, дед, ты даешь! – возмутился я. – Кто же деньги дарит!
– А чего еще дарить–то? – надулся Сазон. – Бабки – лучший подарок! А что, кто-то что-то имеет против?!
– Не-ет! – заорали все, по-моему, даже кошка с котятами.
Я остался в меньшинстве.
– Господа, – подал голос Мальцев, – у меня тоже подарок. Я вам сейчас почитаю. Из нового.
– Ой, кажется, курица пригорела! – подскочила Салима.
– Сигареты закончились, в киоск сгоняю, – пробормотал Плюшко и тоже встал.
– Иди в жопу, Мальцев, – озвучил мысль, витавшую в воздухе, Сазон. – Ты сейчас весь народ распугаешь! А ведь хорошо сидим! А?!
– Хорошо! – заорали все и остались на своих местах.
– Ну и ладно, – обиделся Мальцев. – А, между прочим, местное издательство очень заинтересовалось моей прозой. Они собираются издавать сборник моих эссе!
Сазон хитро усмехнулся и я понял, что он отвалил издательству немалую сумму, чтобы проза Мальцева увидела свет.
– Интересно, каков тираж? – шепнула мне на ухо Элка.
– Чего вы там шепчитесь? – возмутился дед. – Элка, теперь твой тост!
Элка встала, разогнув свое длинное тело, и... замялась.
Она не умела говорить тосты. Все умела, даже борщи варить, а тосты говорить не умела. Но Беда вдруг открыла рот и выдала хороший, но избитый постулат:
– Делай, что должен!
– И будь, что будет! – заорали все.
– И никогда не жалей о сделанном! – поправила Элка.
Я скосил глаза и увидел, что на стуле, где сидела Беда, лежит тетрадка. Интересно она ее сегодня припрятала. Я взял тетрадь и убрал под рубашку.
Пойду на кухню. Посижу у камина и почитаю.
«Людям свойственно верить в сказки, потому что в сказках счастливый конец.
Все отчаянно делают вид, что верят в такие глупости, как одну любовь на всю жизнь, всепобеждающее добро и обязательное счастье.
Что кактус, который цветет раз в сто лет, раскроет свой скромный цветок сразу, как только ты притащишь его домой и поставишь на свой подоконник.
Как будто я не отличу настоящий цветок от искусственного, пусть даже и отлично сделанного! Но я оценила подарок. Я даже его понюхала. Он пах дешевым канцелярским клеем. Бизя даже не потрудился узнать, что кактусы зимой не цветут. Но на этом подарки его не закончились. Он решил воплотить мечту об одной любви на всю жизнь, всепобеждающем добре и обязательном счастье в романтическом поступке. Он решил вернуться ко мне через балкон. То есть, так же, как и ушел.
Поздно вечером, когда было совсем темно, он пополз по водосточной трубе, зажав в зубах белую розу. Морозец был так себе – градусов пятнадцать, а физическая подготовка у Бизи – что надо! Он без труда добрался до четвертого этажа, но когда зацепился руками за балконную решетку и оттолкнулся ногами от трубы, то обнаружил, что балкон почти до крыши забит баулами, и зайти через него в квартиру нет никакой возможности.
Кричать Бизя не мог, потому что категорически не хотел ронять розу. Его обнаружила соседка Валька, возвращавшаяся домой. Она прибежала к нам и очень неудачно выразилась, сообщив, что там... «Глеб Сергеич повесился!» Всех обитателей моей квартиры вынесло на улицу, будто опять случилось землетрясение. К нам присоединились почти все соседи по подъезду.
Светила луна, мелкий снежок кружился в воздухе, Бизон висел на балконе, как охотничий трофей, которому в зубы зачем-то всунули розу.
– Во дает, десантура! – восхитился Сазон. – Сынка, ты че, как корова цветы жуешь?
– Ой, что же делать? – заломила руки Салима.
