– Как мне отблагодарить вас, Агафья Васильевна? – спросила Вера.
– Полно, – отмахнулась вдова. – В гости будешь приходить поболтать со мной да к чаю кренделек какой принесешь. Я одиноко живу, заботиться не о ком, так я и рада помочь…
Она и впрямь была довольно происходящим.
Вернулась хозяйка и холодно сообщила, обращаясь к Агафье Васильевне:
– Твоя протеже может остаться. Обязанности ее я разъясню позже. Вот тебе за труды. – Она сунула в протянутую руку вдовы ассигнацию. – Ступай.
Почтенная дама заторопилась к двери, но успела ободряюще подмигнуть новоиспеченной гувернантке.
– Где ваши вещи? – спросила генеральша у Веры ледяным тоном.
Девушка растерянно молчала, не зная, что ответить на это.
– Ах да, Васильевна мне что-то говорила про ограбление. Однако это дурной знак! Приличного человека не ограбят. Как бы мне не пришлось пожалеть, что взяла в дом незнакомую девицу, да еще без рекомендательных писем!
Она зло смотрела на вовсе смешавшуюся девушку.
– Что ж, ваша комната наверху, в мезонине. Горничная проводит вас.
И Зинаида Семеновна удалилась, поджав губы, словно была бог весть как оскорблена.
Комната в мезонине решительно отличалась от гостиной. Низкий потолок с паутиной, небольшое запыленное окно в разводах от дождя, все сыро, темно. Верно, помещение плохо протапливалось или не топилось вовсе по летнему времени. Однако самое необходимое было, а Вера с детства привыкла к малому.
Так она совершенно неожиданно попала в гувернантки. Дети понравились Вере и тотчас привязались к ней, как истосковавшиеся по ласке и заботе сироты. Это были два мальчика восьми и шести лет и девочка девяти лет. Они никогда не шалили, почти не смеялись и были тихи и печальны, будто силились сделаться незаметными. Вера легко справлялась со службой и всю первую неделю радовалась тому, как удачно она устроилась. Классы начинались с десяти утра, после чая. Далее прогулка по набережной, завтрак и снова классы. После обеда отдых и небольшая прогулка, подготовка уроков и досуг, который заполнялся играми и полезными занятиями. Весь день был расписан, так что порой и почитать перед сном Вере не удавалось от усталости.
Она бросилась с головой в новую деятельность и вновь отдавалась ей вся. Но труд этот был благодарным: улыбка маленькой Тани или поцелуй младшего Коленьки с лихвой восполняли душевные вложения. С появлением в доме Веры дети стали чаще смеяться и вполне ожили.
Однажды юная гувернантка имела неосторожность спросить Зинаиду Семеновну:
– Отчего вы не выезжаете на дачу? Мне сказывали в лавке, весь город на островах.
Генеральша поморщилась, как от зубной боли.
– У нас нет дома на островах, а чтобы его нанять, требуются изрядные деньги, милая. А в пензенскую глушь забираться – покорно благодарю! Я еще не сошла с ума. Вот в воскресенье прогуляемся за город на извозчике.
Вера внимательно оглядела украшения и новое платье хозяйки, та будто прочла ее мысли и угрожающе поджала губки.
Однако подобные стычки были пустяками, которые ничуть не омрачали настроения Веры. Другое тревожило ее куда более. Хозяин дома, генерал от инфантерии в отставке Будкевич Константин Яковлевич, моложавый, подтянутый, вовсе еще не старый мужчина, в прошлом бравый воин, ныне попавший под каблук молоденькой жены. Когда Вера впервые была ему представлена за обедом, генерал воззрился на нее долгим, удивленным взглядом. Он пробормотал несколько слов в знак приветствия и весь обед не проронил более ни слова. Однако девушка постоянно чувствовала на себе его пытливый, изучающий взгляд. После Зинаида Семеновна, выбрав удобный момент, прошипела на ухо гувернантке:
– Не вздумайте строить глазки генералу, милая. Малейшее подозрение, и вы выметаетесь из дома без всяких притязаний на жалованье!
Вера ничего не ответила, лишь строго посмотрела на хозяйку. «Только бы меня оставили в покое, мне ничего другого не надобно», – подумала она при этом. Генерал, казалось, не проявлял к гувернантке никакого интереса, но его взгляды смущали и тревожили Веру. Определенно у него было что-то на уме.
Впрочем, труды и заботы поглощали все время и мысли юной гувернантки. На небольшой аванс Вера купила себе два поношенных, но вполне приличных для ее занятий платья. На свои же деньги она закупила гаруса и бисера, а также маленькие пяльца, чтобы работать с Таней. Гувернантке позволили пользоваться библиотекой в кабинете князя, и она, тщательно изучив ее содержимое, отобрала нужные книги для уроков и чтения с детьми. Погрузившись в свои обязанности, Вера будто вернулась в детство. С маленькими Будкевичами ей было хорошо, просто и ясно, и она отдыхала душой после опытов взрослой жизни. Детям легко давались языки, они мило лепетали французские стихи, старательно грассируя. Рассказы о греческих богах и героях слушали с широко распахнутыми глазами. Перед сном Вера читала им «Руслана и Людмилу», уже в третий раз. Дети не были избалованы, им редко доводилось лакомиться орехами, фруктами или конфетами. Юная гувернантка из жалких своих средств старалась делать им сюрпризы и маленькие подарки.
Вера подметила любопытную закономерность. Как только Зинаида Семеновна уезжала из дома – в магазин ли, на прогулку в сопровождении молодого родственника генерала или с визитами, – в доме устанавливались непринужденность и свобода. Даже генерал покидал свой кабинет и присоединялся к играм и занятиям детей. Вера видела, как светлели их лица, как робко тянулись они к ласкам, ждали всякого жеста ободрения от отца. Константин Яковлевич по-прежнему был немногословен, гувернантку, казалось, вовсе не замечал, но девушка опять и опять чувствовала на себе его странный взгляд.
Однажды она столкнулась с хозяином в кабинете, куда пришла за нужной книгой. Будкевич взял Веру за руку и хотел было что-то сказать, однако лишь легонько пожал ее руку и со вздохом отпустил. Девушка насторожилась. Вновь ее посетило тревожное предчувствие.
Неужели придется бежать и отсюда? Юная странница едва обрела подобие уюта и семьи, несмотря на недоброжелательное и презрительное отношение генеральши. Занятия с детьми доставляли ей удовольствие. Вера чувствовала себя нужной, при вполне достойном деле. Вот только бы не эта опасная тревога, исходящая от молчаливого генерала! После столкновения у дверей кабинета Будкевич словно бы проснулся. К обеду выходил чисто выбритый, подтянутый, в свежих воротничках. Гувернантку по-прежнему, казалось, не замечал, но перемены в его поведении были очевидны. Не ускользнули они и от генеральши. Зинаида Семеновна всякий раз оглядывала мужа с насмешкой:
– Что это вы, Константин Яковлевич, при параде? Хотите мадемуазель сразить наповал?
Будкевич не отвечал, низко склоняясь над тарелкой. Дети испуганно поглядывали на мачеху и гувернантку. Молодой родственник нагло ухмылялся при этом и строил глазки Вере. Однажды он попытался притиснуть Веру в темном коридоре, но получил такой яростный отпор, что с тех пор побаивался девушку. Однако это не мешало ему при случае донимать барышню двусмысленными ухмылками и томными взорами.
Прошло не менее двух недель, прежде чем Вера навестила благодетельницу Агафью Васильевну. Уже совестно было не вспомнить о благодарности и приглашении вдовы. Ранее Вера не решалась наведываться в тот уголок, где жила Агафья Васильевна, боялась ненароком столкнуться со своими преследователями. По воскресеньям, когда она сопровождала детей к обедне, Вера прибегала едва ли не к маскировке и не позволяла детям гулять по толкучему рынку, хотя их так и тянуло туда.
И теперь, собравшись в гости к Агафье Васильевне и получив на то дозволение хозяйки, юная гувернантка набросила мантилью, несмотря на жаркий день. Спрятав лицо под полями шляпки, она торопливо шла по коломенской улице (Вера уже знала, что это местечко на окраине Петербурга называется Коломной) и силилась вспомнить, который из этих маленьких домиков принадлежит вдове. Впрочем, гераньки на окнах и веселые занавески указали ей путь. Агафья Васильевна всплеснула руками, завидев гостью, не знала, где и посадить. Вера принесла с собой фунт конфет и мягкий ароматный калач. Вдова тотчас распорядилась поставить самовар и засыпала девушку вопросами:
– Довольна ли ты, голубушка, своим местом? Что генерал? Дети? Генеральша-то со свету не сживает?
