– Ты свободна, – не вынесла княжна.
Алена и глазом не моргнула.
– Да уйдешь ли ты наконец? – возопила Вера.
– А у меня барин есть, чтобы приказывать! – грубо ответила Алена. – И без барина не велено никого из дома отпускать.
«Ну, Дуня, ну, длинный язык! Прибить тебя мало!» – мысленно сокрушалась княжна.
– Уж тебя я определенно ни о чем спрашивать не буду, – вконец рассердилась она. – Лучше приготовь нам на дорогу съестное, чтобы на два дня хватило.
Алена не шевельнулась:
– Барин будут недовольны. Дождитесь их возвращения, тогда и поезжайте.
– Что ж, придется без ваших пирогов ехать, – уже спокойно произнесла Вера. – Сдается мне, барин тебя не похвалит, коли голодными выставишь нас на дорогу.
Алена дернула плечом, фыркнула и вышла, покачивая бедрами.
Вера еще не допила чай, когда явилась заспанная и встрепанная Дуня. Она виновато смотрела на барышню и немилосердно краснела.
– Что, Дуня, где ты пропадаешь? Мы едем, а тебя не сыскать! На кого ты похожа? – распекала Вера теперь уже свою горничную. – В волосах сено, ты что, в конюшне ночевала?
Дуня покраснела еще более, хотя это казалось невозможным. Она лишь робко кивнула в ответ.
– Со Степаном? – осенило Веру.
Она ахнула и прикусила губу. Дуня была готова расплакаться, но глаза ее сияли вполне счастливо. Она кивнула и судорожно вздохнула. Это открытие вконец добило Веру. Вот Дуня решилась. Решилась! А она, Вера, отчего же трусиха такая? И теперь бежит, бежит тайком, чтобы не объясняться.
– Немедля займись сборами в дорогу! Проследи, чтобы уложили все необходимое. Да не забудь ничего!
Дуня опять кивнула и тотчас умчалась исполнять приказание.
Из конюшни вывели лошадей, выкатили дорожную карету. Степан с Ванькой проверяли надежность колес и рессор. Покуда смазывали дегтем оси и втулки, запрягали да увязывали чемоданы, тюфяки, съестные припасы, Вера решила попрощаться с парком. Ее тянуло в те места, где они гуляли с Андреем рука об руку и он бережно поддерживал Веру за локоть или она доверчиво опиралась на его руку… Заглянула в оранжерею и протяжно вздохнула, вспомнив, с каким удовольствием показывал ей Андрей персиковые, апельсиновые и лимонные деревья, выращенные в его оранжереях. Сад, парк, павильон «Ожидание»…
Остаться здесь навсегда, зимними вечерами сидеть у камина с работой и смотреть, как Андрей курит трубку и читает «Северную пчелу». Принимать у себя добродушных соседей-помещиков, говорить с ними об урожае, погоде. А после подняться вместе с Андреем в детскую, чтобы полюбоваться на спящих детей и перекрестить их, отгоняя дурные сны.
– Что это я размечталась! – встряхнулась Вера и приказала себе: – В дорогу!
Однако ехать не хотелось. Казалось, будто от себя бежит, от обретенного наконец душевного приюта. Что еще готовит ей судьба? Все равно. Ведь она теперь знает, какое ее счастье. Если бы
Поблагодарив Федосью и не удостоив Алену прощальным взглядом, Вера забралась в карету. Дуня следом, Степан и Ванька заняли свои места.
– Что барину-то передать? – спрашивала Федосья напоследок, промокая фартуком уголок глаза.
– Ничего не надобно! – коротко ответила Вера и крикнула: – Трогай!
Новый побег давался Вере вовсе не легко. С каждой верстой юная княжна теряла душевные силы, все более мрачнела и тосковала. Дуня же являла нечто обратное трагическому виду барышни: невольная улыбка блуждала по ее румяному личику, горничная спохватывалась и напускала на себя серьезности, но ее хватало ненадолго. Она с блаженством прислушивалась к голосу Степана, который то понукал лошадей, то затягивал долгую ямщицкую песню.
На привалах Вера более не любовалась небом; казалось, красота мира погасла для нее. Она позволила Дуне ночевать у костра и с раздражением наблюдала за безмолвной игрой взглядов и жестов любовной пары, только вступившей в обладание друг другом. Лишь Ванька по-прежнему был неугомонным и любопытным. Вера погрузилась в себя до конца путешествия. Только один эпизод вывел ее из сомнамбулизма, когда она едва не убила человека.
Карета катила тогда уже по Московскому тракту и приближалась к древней столице. Частенько приходилось съезжать на обочину, чтобы пропустить казенных курьеров и фельдъегерей, а также именитых путешественников. Вынужденные остановки использовались для короткого отдыха, мелкой починки или легкого перекуса. И вот однажды, когда в который раз экипаж застрял у дороги, Вера отлучилась в лесок. Возвращаясь, она бесшумно выбралась из зарослей и застала следующую картину. Здоровый трехаршинный мужик тряс Степана за грудки, а Дуня бегала вокруг, причитая. Решив, что на них напали разбойники, Вера незаметно пробралась в карету, достала дорожные пистолеты. Взведя курки, она выскочила наружу и скомандовала, целясь в разбойника:
– Оставь моего кучера, иначе я буду стрелять!
Изумленный мужик тотчас выпустил жертву и со страхом воззрился на пистолеты.
– Барышня, Господь с вами, это же брат Степана! – удивленно воскликнула Дуня.
Сбиваясь и торопясь, она рассказала, что Егор, старший брат Степана, был отпущен барыней на оброк. Он нанялся ямщиком на почту и теперь вез в Петербург уланского офицера. И надобно было им в тот же момент сделать остановку с другой стороны дороги. Офицер тоже вздумал наведаться в лес. Узнав Степана, Егор бросился обниматься с братом, а Вера приняла его за разбойника.
Когда дело разъяснилось, все долго хохотали, и проезжий офицер тоже смеялся, покручивая усы и с интересом поглядывая на грозную барышню. Лишь она не смеялась, а мрачно укладывала пистолеты в ящик.
«Куда мне в монастырь? Человека чуть не убила! Да и разве можно идти в монахини от тоски? Или убегая от жизни? Нет, верно, и туда мне дорога заказана!» – горестно думала несчастная княжна, провожая взглядом убегающие версты.
Глава 9
Снова Москва
В доме Браницкой на Тверском бульваре царила непривычная тишина. Три дня по возвращении Веры из деревни дом кипел страстями. Князь принимал гостей, прибывших на свадьбу, и отправлял их восвояси разочарованными. Вольская поначалу весьма гневалась и хлопнула дверью, сказав, что Вера ни на что не годна. Однако после появилась, чтобы разъяснить происшедшее.
Теперь, оставшись одна, юная княжна с содроганием вспоминала свои первые дни в Москве. Уже у Тверской заставы она почувствовала ужас от мысли, что ее ждет. Едва Вера очутилась на пороге дома, как навстречу ей выбежал… Сашка.
– Саша! – воскликнула девушка. – Ты здесь? Но как?
Она бросилась обнимать и целовать братца. Сашка отвечал, но в жестах его была некоторая принужденность.
– Князь прислал за мной и за маменькой. На свадьбу твою, Вера, позвали сюда.
– Как? – еще более обрадовалась Вера. – И маменька здесь?
Она была готова броситься поскорее в объятия Марьи Степановны.
– Нет, Вера. Она не вполне здорова, чтобы путешествовать. Но тебя благословила. Где же твой жених? Почему ты одна?
– Нет никакого жениха! – сердито ответила Вера.
– Но почему, Веринька? – услышала она знакомый голос и ахнула от удивления. Перед ней стояла княгиня Браницкая собственной персоной!
«Бедная мадемуазель Полетт!» – мелькнуло в ее голове. Княгиня тепло поцеловала девушку в лоб и распорядилась:
– Немедленно поднимайся в свою комнату: умываться, переодеваться, отдыхать с дороги. Все – после! А вы, mon ami, проявите терпение.
