– Здравствуй, дорогой. – Хан легко поднялся (его внешняя немощность была обманчивой), обнял гостя, жестом пригласил сесть. – Я очень рад тебя видеть… – Он быстрым, очень внимательным взором окинул Андрея. – Ты изменился…
– Стал старше, – улыбнулся тот.
– Возмужал. Стал солиднее – вон виски уже седые… Только пузо никак не нарастишь, все худой, словно мальчишка!
– Я как ты, дядя Арам, из породы гончих…
– А помнишь, что я говорил! – Хан совсем по-детски улыбнулся, затем указал на низкий столик красного дерева, уставленный тарелками, бутылками, стаканами. – Наливай сам, угощайся. Не будем Чарльза звать – ну его… Я его постную рожу по утрам видеть не могу!
– Чарльз – это твой дворецкий?
– Он, собака…
– Он что, англичанин?
– Самый настоящий. Я его из Лондона привез – он в их школе дворецких был самым лучшим учеником.
– И он поехал сюда?
– Сначала не хотел, но когда я ему пять тысяч фунтов в месяц предложил, сразу вещи собрал – деньги все любят! А вот сейчас думаю, на фиг он мне сдался, этот англицкий дворецкий?
– Отошли обратно.
– Нет, пусть будет. Он меня иногда смешит, особенно когда пьяным начинает по-армянски песни петь! Он хоть и англичанин, а халяву любит, словно какой-нибудь русский… У меня часто бывают гости, мы пьем, кушаем, естественно, после этих застолий в фужерах остается вино, коньяк, все самое лучшее, самое дорогое – вот он и допивает втихаря. Налижется и давай песни завывать! А утром как ни в чем не бывало с надменной мордой по дому ходит, думает, никто не слышал его концертов… – Хан оторвал от грозди «изабеллы» виноградину, отправил ее в рот, раздавил зубами, зажмурился от удовольствия. – А ты почему не кушаешь? Ешь, такого винограда в вашей Франции нет…
– В нашей точно нет – мы живем в Альпах, среди снегов…
– Как отец?
– Хорошо.
– Не женился?
– Нет.
– А ты?
– И я…
– Вы, Караяны, такие, как и я… Однолюбы. Я вот до сих пор свою Машеньку люблю, хотя умерла она десять лет назад…
Он тяжко вздохнул, хотел еще что-то добавить, но тут раздался стук в дверь, а через положенные по этикету пять секунд в комнату вплыл Чарльз.
– К вам господин Лютый, – сказал он на хорошем армянском, а слово «Лютый» произнес с запинкой и по-русски. – Впустить?
– Я тебе сколько раз говорил, что его зовут господин Мартирасян…
– Слишком сложная фамилия. Я не могу ее выговорить. – Чарльз чуть склонил голову, как бы извиняясь. – Так что, впустить?
– Естественно!
– Прошу, – бросил тот через плечо.
Тут же в комнату ввалился коренастый человек с коричневой лысиной, пышными смоляными усами, короткой красной шеей, косматой грудью, кривыми мускулистыми ногами и маленькими, как у девушки, ступнями. С первого взгляда он казался добродушным, даже комичным, но стоило заглянуть в его ледяные прищуренные глаза, как становилось ясно – этот человек оправдывает свое прозвище. Лютый – именно то погоняло, которого он заслуживает…
– Здравствуй, Альберт, – поздоровался с ним Хан. Приветствовал он гостя не так радушно, как Андрея, но все же милостиво. – Познакомься с моим племянником Андреем.
– Это сын Барса? – спросил Лютый, прощупав Андрея взглядом.
– Да. Сын Карэна Караяна. Моего названого брата. – Хан указал Лютому на кресло, стоявшее по другую сторону столика. – У Андрея проблема, а я дал его отцу обещание, что помогу ее решить… С твоей помощью, надеюсь…
– Что нужно? – по-деловому осведомился Лютый.
– Два дня назад мою бывшую жену убили, – так же лаконично ответил Андрей. – Я хочу знать – кто.
– Которая из двух была твоей? Еврейка или русская?
Андрей подивился осведомленности Лютого. Одно дело знать, что случилось в твоем городе, а другое – в соседней республике (или государстве?).
– Еврейка… – он замялся. – По паспорту. Вообще-то она цыганка.
– Ее смертью уже интересуются…
– Это по моей просьбе. – Андрей повернулся к Хану, чтобы объяснить. – Я думал, мы справимся собственными силами – у Гургена хорошие связи, но, похоже, без вашей помощи не обойтись… Замешаны серьезные люди…
– Насколько серьезные? – напрягся Лютый. – Мы не собираемся развязывать войну из-за одной убитой девки…
– Полегче, Альберт, – прикрикнул на него Хан. – Не забывай, с кем разговариваешь!
– Да это вообще не на нашей территории произошло, какого черта?!
– Я дал обещание своему брату, – ледяным тоном заявил Хан. – Ты хочешь, чтобы я его нарушил?
Лютый тут же опустил газа, замотал головой и спешно затолкал в рот абрикос. Когда фрукт был проглочен, а косточка выплюнута, он спросил у Андрея:
– Что конкретно ты хочешь? Получить людей, оружие, транспорт?
– В данный момент я хочу лишь заручиться вашей поддержкой. Потом, быть может, мне понадобится и транспорт, и оружие… – Он пожал плечами. – Пока я располагаю очень скудной информацией – это главная проблема, с которой, как я понимаю, вы помочь не можете…
– Прошло только два дня, – буркнул Лютый. – Информация будет – подожди немного…
– Ждать не могу – виза скоро закончится. Мне необходимо раскрутить это дело в наикратчайший срок.
Лютый искоса глянул на Хана, и когда тот согласно кивнул, он вытащил из кармана смешных цветастых шорт мобильный телефон, набрал номер и, отойдя в дальний угол комнаты, завел разговор. Спустя минуту он вернулся к своему креслу.
– Ну что? – с интересом спросил Хан.
– Пока ничего – перезвонят позже.
– Но новости будут? – поинтересовался Андрей.
– Да. Сейчас в морге проводят вскрытие твоей жены… Быть может, оно покажет что-нибудь интересное. Пока известно, что ее убили из пистолета иностранного производства с близкого расстояния…
– А вскрытие другой девушки, русской, уже проводили? – перебил его Андрей.
– Тебя и она волнует?
– Убийства этих двоих взаимосвязаны, это очевидно, так что волнует…
Видя недоверие на лице Лютого, Андрей решил выложить все, что знал сам. В качестве иллюстраций к рассказу он использовал портреты из альбома Кары. Выслушав его до конца, Лютый буркнул:
– А сразу все это не мог рассказать?
– Лучше поздно, чем никогда…
– Пушку привез?
– Мой брат уже наводил о ней справки – «беретта» чистая…
– И все же привези ее мне. Я еще по своим каналам пробью.
