будет пополнение. Сможешь спрятать человека? А я тем временем во всей этой истории как следует покопаюсь.
— Да не вопрос! — пожал плечами Федя. — Мне как раз человек нужен в бойлерную, за котлом глядеть. Оденем в гуманитарку с французского плеча. В розовом комбинезоне, на вроде телепузика, его родная дочка не узнает.
— Слушай, Док, — вмешался в разговор Виктор Злобин. — А ты абсолютно уверен, что твой дедок все-таки не псих? Ты его, это самое, тестировал?
Ватсон ледяным взглядом смерил наглеца, посмевшего усомниться в его профессиональной компетентности:
— Как псих ты дашь ему сто очков вперед. Мой клиент, между прочим, в разведроте до Берлина дошел, находясь в самом нежном возрасте. И рассудок сохранил, дай бог каждому.
— Когда и где его забирать? — поинтересовался Федор. — Он сюда придет?
— Нет, — покачал головой Ватсон и взглянул на часы. — В шестнадцать тридцать в кинотеатре «Сибирь» заканчивается очередной сеанс. Там его и подхватим. Наш конспиратор с утра не вылезает из кинозала.
— Надеюсь, там сегодня не «Эммануэль» крутят, — подал голос Степаныч, который за время разговора успел выспаться и выглядел свежим и бодрым.,
— Нет, — сказал Ватсон. — Там неделя советского кино.
Закрыв одну тему, друзья перешли к следующей, которую необходимо было обговорить сообща. Свидания с Беловым были по-прежнему невозможны. Однако кое-какая информация, вселяющая уверенность в том, что с Саней там все в порядке, поступила.
На днях на предпринимателя Арсения Степановича Власова вышли представители администрации «Вороньего гнезда» с предложением смонтировать на базе СИЗО канадскую мини-пекарню. Разумеется, за счет именитого узника. В подтверждение согласованности действий они передали письмо от Саши. В письме не содержалось и сотой доли того, о чем друзья хотели бы разузнать. Оно и понятно: цензура. Но почерк был действительно беловский, тон-записки — бодрый, а главное, Саша действительно обеими руками поддерживал организацию этой пекарни.
— Классно! — восхитился Витек. — Слышь, Степаныч, а мачете в батон не слабо запечь? Аче вы ржете, сам лично в кино видел…
— Мачете лучше прятать в рогалике. А в батон запечь базуку, — хихикнул Федор. — И плюшки с тротилом поставить на поток! Горяченькими расхватают.
— Номер не пройдет, — серьезно сказал Степаныч — Себестоимость такой выпечки будет слишком высокая. А не то — лично для себя бы выпустил бы пробную парию булочек с лимонками. Государственный рэкет — во как достал!
Друзьям было известно, что на бизнес Степаныча наехали по полной программе. Не зря говорят, что беда в одиночку не ходит. Причем, было бы полбеды, если бы наехали бандиты — в этом случае хотя бы известно было, как себя вести, и опыт имелся. Но самая подлянка заключалась в том, что крепенький, аккуратный бизнес хлебопека приглянулся… начальнику отдела общественного питания из районной администрации.
Логика, которой следовал этот парень с симпатичной внешностью Тимура-и-его-команды, была обезоруживающе простой.
— Смотрите, что получается. Им там в Москве отобрать у акционеров алюминиевый комбинат — как два пальца об асфальт, — глядя в глаза Степанычу пронзительно-прозрачными голубыми глазами, рассуждал чиновник районного масштаба. — А мы здесь, что же, не заслужили? Заслужили. Лично я хочу получить «Сибирский крендель». Объясните мне: почему нельзя?
— Нельзя, — набычился Степаныч. — Потому что «Сибирский крендель» — мой.
— Нет, ну давайте же рассуждать логически. Им там в Москве можно…
Простенький силлогизм из начального курса формальной логики совершенно сбил с толку старого человека. Устав от неразрешимой дилеммы «можно — нельзя», он схватил шапку и выбежал из кабинета. На другой день Степаныч всласть пообщался с представителями санэпидемстанции, что сделало его беднее на кругленькую сумму. Следующим на повестке был пожарный надзор. А очередное получение специальной лицензии и вовсе выглядело стоящим под большим, жирным вопросом.
В свете этих событий «сотрудничество с органами», хотя бы и с тюремными, вселяло в Сте- паныча некоторый оптимизм. Он взялся за возведение «пекарни для зэков» с большим энтузиазмом, и планировал завершить работы до конца месяца. К тому же, друзей немного согревала мысль, что нормальный хлебушек достанется и Саше Белову тоже.
В знак солидарности со Степанычем, каждый из друзей пожаловался на собственные проблемы. У всех создавалось впечатление какой-то самонаводящейся системы уничтожения. Для начала достаточно завалить таких Штучных зубров, как Белов. После этого и зеленой ракеты никому не потребуется. На местах каждый сам сообразит, как оттяпать в свою пользу… ну, хотя бы ларек, что ли.
Проблемы у всех, за исключением Ватсона, были аналогичными; налоговые проверки свирепствовали как на огромном «Красносибмете», так и в маленькой ночлежке. Притязания алчных мытарей были непомерны и слабо аргументированы.
— Все беды от невежества, — веско подвел итог Фёдор Лукин. — Не знают люди своей истории. Взять вот хотя бы князя Игоря. Тот тоже собрал с древлян подоходный налог. Потом показалось мало. «Вернусь, похожу еще!», — говорит. Платите, то есть, по второму разу.
— А те что? — заинтересовался Витек, который историю помнил неважно.
— Сам догадайся! Короче, к двум березкам привязали и отпустили. Получились две половинки одного князя. Или французский король Филипп Красивый — взял и грабанул под флагом борьбы с ересью банкиров Европы, тамплиеров. Полная аналогия с «Красносибметом».
Единственным собственником, на добро которого до сих пор не замахнулась рука чиновника, оставался доктор Вонсовский. Возможно, это объяснялось наличием в кругу его постоянных пациентов весьма и весьма влиятельных особ, которые лечить людей сами не умели, причем отдавали себе в этом отчет, поэтому отбирать клинику у доктора не взялись. Но зато ими двигала естественная забота о собственном здоровье.
— Ладно, еще не время петь «за упокой», — попытался приободрить компанию доктор. — Тебе, Федя, по моим агентурным данным, вообще со дня на день килограммчик золотишка «анонимный благодетель» подгонит.
— Опять Кабан жертвует? — оживился Витек. — А в каком смысле «золотишка»?
— В смысле цепей. Цепей и цепочек, с крестиками и без. А если с крестиками, то с «гимнастами» и без «гимнастов»
— Не богохульствуй! — застонал Федор, с опаской оглядываясь на Степаныча. — Господи! Как же я бижутерию на баланс поставлю?
— А ты своим бомжам за так раздай, — подначивал его Витек. — То-то принарядятся к святому празднику Пасхе!
— Хорош зубы скалить. Пора идти разведчика выручать, — напомнил друзьям рассудительный Степаныч.
Компания с неохотой покинула нагретые кушетки и кресла и отправилась к кинотеатру «Сибирь», где в это время нечаянный свидетель дерзкого убийства в четвертый по четвертому разу смотрел хороший фильм «Сердце Бонивура».
Когда Белов узнал о предстоящем переводе в карцер, он рассмеялся, чем вызвал полнейшую растерянность контролера, об этом сообщившего. Вернее, последней, потому что на этот раз в роли контролера была девушка. Симпатичная!
— Вам смешно? — спросила она. — Почему?
— О, это длинная история, — Саша обворожительно улыбнулся, чем еще более смутил своего конвоира.
В действительности он и сам не знал, почему засмеялся. Просто уже не в первый раз примерил на себя образ баклана, который давеча так удачно использовал, уча своих молодых сокамерников уму-разуму.
