Вот тебе самому урок, учитель хренов: никогда не давай волю чувству собственного превосходства над другими людьми. В противном случае рискуешь пропустить удар.
Девушку контролера звали, почти как певицу, — Анюта Цой. Белову рассказал о ней новый приятель Бруно. Парни не могли дождаться, когда Анюта заступит на очередное дежурство, чтобы поприкалываться, двинуть в ее адрес парочку незамысловатых комплиментов и тем самым хотя бы отчасти разрядить одолевшее их напряжение на сексуальной почве. Их расистские взгляды на это время куда-то испарялись и нисколько не мешали испытывать по отношению к молоденькой кореянке самую пылкую влюбленность.
Анюта и вправду была симпатичной. И ей был очень к лицу брутальный костюмчик из камуфляжной ткани: ремень подчеркивал тонкую талию, а просторный покрой брюк, заправленных в микроскопические форменные ботинки, так удачно драпировал ножки, что делал их почти прямыми.
— Только после вас, — пошутил Белов, задержавшись на пороге изолятора.
Девушка опять с грустной улыбкой покачала головой.
— Да, чуть не забыл. А вы не знаете, за что меня наказали?
— Так на вас вчера дежурный контролер рапорт написал! Драка, издевательства над соседями по камере, оскорбления в адрес сотрудника изолятора… А что, разве этого не было?
— Да не переживайте вы, Анюта! — вместо ответа сказал Белов. — Улыбка вам больше к лицу. — И, не оглядываясь, шагнул в душный бокс.
Нехорошо так поступать, дядя Костя, интриган ты наш тюремный. Все-таки интересно, что может толкнуть обычного, нормального человека на подобную подлость? Классовая ненависть образцово- показательного неудачника? Желание выслужиться и получить для себя что-нибудь сверхценное вроде того же жилищного сертификата? Или… или это 'был специальный заказ? Белов все больше склонялся к мысли, что его нарочно прессуют.
Также вполне вероятно — Саша не исключал и такой возможности — что наябедничали на него его вчерашние сокамерники, Виталя и Бруно. С чего это он так уверился в их лояльности? Сначала, как говорится, повозил мордами об стол, — а потом, — видите ли, ждет понимания и солидарности. А может быть, насчет драки успел стукануть и вовсе этот несчастный Гриха… Как знать, что там происходит в душе человека, из которой насильственно и дочиста изъяли, самоуважение и достоинство? Чем заполняется освободившееся место?
На память почему-то снова явился Игорь Леонидович Введенский и его слова: «У вас врагов. больше, чем вы думаете». Кстати, эта фраза, сказанная единственный раз, была как бы лейтмотивов их многолетних отношений. В строгом смысле дружбой отношения этих диаметрально непохожих людей назвать то было нельзя. Хотя бы уже потому, что в качестве официального знакомства… был шантаж и почти насильственная вербовка. Однако столь экстремально начавшееся партнерство, как ни странно, не смогло помешать развитию обоюдного уважения и даже личной симпатии. Тем более, что каждый из них за долгие годы общения уже не по одному разу был обязан другому жизнью.
Интересно, как отреагировал генерал ФСБ, когда на его рабочий стол легла оперативная сводка об аресте Александра Белова?
Саша припомнил их последнюю встречу. Они виделись в Москве, около трех месяцев назад, когда Белов по личному приглашению президента приехал для беседы главы государства с предпринимателями Сибири.
Торжественный прием в Кремле оставил тогда в душе Александра двойственное ощущение. Смесь непринужденности и жесткого протокола, всеобщего горячего радушия и тоже всеобщей ледяной настороженности. Батин, — как и всегда на публике, много шутил, держался просто и демократично. Каждый из приглашенных удостоился хоть и коротенькой, но отдельной беседы. Меткие и афористично краткие замечания первого лица давали понять, насколько компетентен человек, их произносящий. И вот эта детальная компетентность в сочетании с цепким взглядом глубоко посаженных глаз тихо, но внятно, предупреждали: «Большой Брат все видит!»
Как бы то ни было, Александр Белов в тог день чувствовал себя на гребне успеха. Обращаясь лично к нему, — Батин был особенно дружелюбен и даже ласков. А журналистка Троегрудова, присутствовавшая на приеме в числе элитных представителей прессы, записала в своем блокноте несколько цитат: «алюминиевый гений», «локомотив отечественной промышленности», «манометр» (зачеркнуто), «тонометр?» И фразу: «Побольше патриотизма!».
Саша покидал Кремль в прекрасном настроении. Помимо чести быть удостоенным высочайшего одобрения, что само по себе неплохо, он между делом завел несколько полезных контактов, из которых могли получиться неплохие темы.
До намеченных на сегодня деловых встреч оставалось еще Пара часов, и Белов уже совсем собирался позвонить Шмидту. С Димой ори мельком виделись накануне. Особого энтузиазма перспектива этого общения в Саше не вызывала, но встретиться все же стоило. Так распорядилась судьба, что вместе с этим парнем они несли ответственность за судьбы Ольги и Вани. А это, извините, святое.
— Александр Николаевич! — вдруг услышал он позади знакомый голос.
Так было всегда: Введенский негромко окликал Сашу, появившись будто бы из ниоткуда. Только раньше это было в неприметных московских переулках возле таких же неприметных автомобилей с ни о чем не говорящими номерами. А сегодня случайная (или по-прежнему не случайная?) встреча произошла, можно сказать, на главной площади страны. И автомобиль, из которого выходил Игорь Леонидович вполне соответствовал занимаемой им высокой должности.
Оба почувствовали, что обрадовались друг другу.
— Надолго в столице? — поинтересовался Введенский, крепко пожимая Саше руку. — Кофе пьете?
Это был недвусмысленный сигнал: есть разговор. И отказываться от этого разговора в пользу встречи со Шмидтом Александр не счел нужным, да и не захотел.
Сегодня между давними партнерами уже не существовало унизительной зависимости. Они были на равных, солидные, уважаемые люди: заместитель начальника ФСБ и генеральный директор крупнейшего металлургического комбината. И потому изображать из себя случайных прохожих или беседовать на конспиративной квартире не было ни малейшей нужды, а можно было спокойно пойти в многолюдный ресторан, пообедать и поговорить.
Тем не менее, Саше все время хотелось пошутить: «Столики в «Славянском базаре» не прослушиваются?» Наверное, причиной этих ассоциаций был подчеркнуто нейтральный «разговор ни о чем», заданный Введенским. Генерал поздравил Сашу с успехом, поинтересовался делами на комбинате, затронул другие, общие темы, которые затрагивают старые знакомые, когда у них нет тем поважнее. На вопрос о семье, Саша, отшутился, сказав, что «еще пока уже не женат». Так, обмениваясь репликами едва ли не о погоде, они провели весь обед и приступили к кофе. Саша- подумал, что уже не дождется никакого козыря, наличие которого можно было бы предположить в рукаве такого человека как Введенский.
Зная, что водителя Белов отпустил, Игорь Леонидович предложил подвезти его.
— Вы где остановились? В гостинице «Россия»?
Саша вежливо отказался, сообщив, что с удовольствием прогуляется по родному городу, где бывать приходится до обидного редко. К тому же ему совсем не далеко: намечена встреча в редакции газеты «Аргументы и факты», где интервью у Белова намерен взять лично главный редактор. А потом еще на телевидении предстоит участие в записи популярного ток-шоу.
— Сладкое бремя славы? — усмехнулся Введенский, и в его тоне. Саше почудились то ли осуждение, то ли печаль. — Желание поделиться опытом?
— А мне нынче скрывать нечего. Я чист и прозрачен, как таежное озеро, — весело парировал Александр. — Ну, и если сумею сказать что-нибудь полезное людям, то отчего не сказать?
— А в политике не собираетесь попробовать себя на новом, так сказать, жизненном этапе?
— От политики у меня до сих пор тошнота осталась. Как от несвежей рыбы, — сказал Белов. — Но вы правы: на комбинате мне уже тесновато. Идей и планов громадье! Хочется большего простора. В последнее время мне все чаще предлагают баллотироваться на пост краевого губернатора. А это, пожалуй, было бы интересно. Ресурсов навалом. Народ ко мне относится нормально. Можно и похозяйствовать. Тем более что Москва далеко…
— Москва отовсюду близко, — серьезно сказал Введенский.
