воскликнул:
— Уходим!
Шмидта не пришлось просить дважды. Друзья, пригибаясь и петляя, бросились к Чертовой балке. Пока парни Князя успели сообразить, что происходит, было уже поздно. Выпущенные ими пули срезали побеги густого кустарника и чиркали по стволам деревьев. Тайга — она ведь, как джунгли: стоит отойти на десять шагов, и тебя уже не видно. На всякий случай Шмидт дважды выстрелил на бегу, чтобы у парней не возникло глупого желания их преследовать. Так оно и случилось — за друзьями никто не гнался.
Саша и Дмитрий спустились по крутому обрывистому склону оврага, сотню метров пробежали по дну и поднялись уже в другом месте. Шмидт без труда нашел дельтаплан. Дмитрий заставил Сашу хорошенько пристегнуться. После этого он завел двигатель и сел за штурвал.
— Ну, с богом!
«Фрегат» начал разбег, с каждым метром набирая скорость. Шмидт выжимал из двигателя все, что мог, до упора выкручивая рукоятку газа. Буквально за пару метров до обрыва дельтаплан вздрогнул всем корпусом, подпрыгнул и оторвался от земли. Шмидт до предела увеличил угол атаки, и маленькая машина стала почти отвесно подниматься в небо.
Дмитрий помнил, что горючего осталось на самом донышке, поэтому хотел набрать максимальную высоту и потом планировать, пока хватит запаса инерции. Саша смотрел на тайгу, проплывающую под ногами. Он, как ни старался, так и не смог увидеть крышу митрофановского особняка. Но он все время помнил о том, что где-то там, внизу, спрятался приземистый бревенчатый дом, хранящий груды блестящего желтого металла. Того самого металла, что заставляет людей сходить сума.
Спустя несколько минут двигатель стал спотыкаться, чихать и вдруг замолчал. Дельтаплан какое-то время держал высоту, а потом стал постепенно снижаться. Шмидт заложил правый вираж, отклоняясь от прямого курса.
— Ты куда? — спросил Белов.
— Там шоссе, — пояснил Шмидт. — Будем садиться на него.
— Зачем?
— Если я ничего не путаю, на шоссе иногда встречаются заправки. А в тайге их точно нет.
И действительно, в паре сотен метров показалась серая лента шоссе. Дмитрий выровнял «Фрегат» и следовал изгибам трассы. Он тянул дельтаплан из последних сил; перед синим указателем «АЗС — 30 км» они приземлились.
— Далековато. — Шмидт почесал в затылке. — Ну ничего, что-нибудь придумаем.
Примерно через четверть часа послышался звук мотора.
— Только бы не дизель, — сказал Шмидт.
Белов подумал о другом: «Только бы не бойцы Князя». Но им повезло. Это оказался дачник- пенсионер, возвращавшийся в город. К тому же в багажнике у него лежала полная канистра бензина. Шмидт быстро заправил дельтаплан, покопался в кармане и вытащил золотой червонец.
— Что ты мне даешь? — насторожился дачник.
Дмитрий пожал плечами.
— Еще у меня есть это. — Он достал из-за пояса на спине пистолет и направил в лоб пенсионеру. — Выбирай!
Дачник схватил монету и поднял руки вверх.
— Ребята! Разойдемся по-хорошему.
— Конечно, по-хорошему! — улыбнулся Белов. — Черная полоса кончилась! Впереди — только белая! — И он показал на длинную разделительную линию, тянувшуюся вдоль шоссе и уходящую за горизонт.
«Фрегат» снова поднялся в воздух и взял курс на Петропавловск.
— Дима, — укоризненно сказал Белов. — Зачем ты сунул ему золотую монету? К чему это пижонство?
— Саша, — совершенно серьезно отвечал Шмидт. — Скажи мне, только честно… Ты видел хотя бы одного кавалера ордена Золотого Руна, расплачивающегося кредитной карточкой?
— Нет, — честно признался Белов. — Не видел.
— То-то и оно. А я, между прочим, дважды кавалер!
И они дружно расхохотались. «Фрегату» тоже было весело; он слегка покачивал крыльями.
Если бы Белов точно знал, где находится петропавловская больница, он бы наверняка заставил Шмидта приземлиться в ее дворе. Но Саша хорошо помнил только митрофановский особняк, поэтому они сели на подъездную дорожку, ведущую к дому. Белова ожидал приятный сюрприз: кроме Витька, Ватсона и Лукина, его встречал старый знакомый — генерал Введенский.
— Как Лайза? — первым делом спросил Саша у Ватсона.
— Нормально. Она в больнице, Ольга — с ней. Мы тоже собирались ехать, но…
— Что такое? — Белов обвел взглядом всех присутствующих.
— Пойдем, Александр, — сказал Введенский. — Я тебе кое-что покажу.
Они прошли в центральный зал. На столе лежала пухлая папка в красной кожаной обложке. Генерал достал из папки несколько исписанных от руки листов и положил перед Беловым.
— Этих показаний достаточно, чтобы снять с тебя все обвинения. Чуть попозже они мне понадобятся еще раз; я приобщу их к материалам дела господина Зорина.
Белов взял первый лист и стал читать. «Я, Любовь Николаевна Фомичева, настоящим свидетельствую…»
— Где она? — спросил Белов, дочитав до конца.
— Наверху. Заперта в своей комнате, — сказал Введенский.
Белов, не говоря ни слова, поднялся на второй этаж и прошел до конца коридора. Перед закрытой дверью он остановился, словно задумался о чем-то, потом решительно повернул в замочной скважине ключ и вошел. Маленькая хрупкая женщина сидела на кровати. Ее большие глаза были красными от слез. Белов взял стул, аккуратно поставил рядом с кроватью и присел.
— Почему? — спросил он.
Любочка снова заплакала, но Белов покачал головой.
— Не надо. — И снова повторил: — Почему ты это сделала?
Любочка достала платок, вытерла глаза, высморкалась.
— Мой брат брал в банке кредит. Хотел открыть свое дело. Он не сумел вовремя вернуть деньги. Зорин выкупил долг и стал его шантажировать…
— Почему ты не сказала об этом мне?
Женщина пожала плечами. Саша вздохнул, встал и отодвинул стул.
— Уходи! — сказал он.
— Я не знала, — оправдывалась бывшая секретарша. — Я даже не предполагала, что он пойдет на такое… Зорин сказал, что ему нужен кусочек метеорита для анализа. Он обещал…
Белов больше не слушал. Он оглядел комнату и увидел, что Любочка уже успела собрать вещи. Два чемодана и сумка стояли запакованными.
— Сейчас приедет такси. Уезжай. — И он вышел из комнаты.
Он спустился в центральный зал и подошел к Витьку.
— Вызови такси, пусть ее отвезут в аэропорт. И еще — дай ей денег, с учетом командировочных.
— Шеф! — возмутился Злобин. — Да я бы ее…
Белов не дал ему договорить.
— Хватит! Все уже позади. Мы это пережили, сделали выводы и забыли. Все!
— Да, — сказал Ватсон, подкручивая усы. — Вот так пригреешь кого-нибудь у себя на груди, а она тебя потом за три копейки… Эх! — Он махнул рукой.
Саша не мог сдержать улыбку.
— Ватсон! Не обобщай. Есть ведь и другие женщины. И я… — Он оглянулся на Шмидта и поправился:
