Господство

Там внизу, в подвале, был слышен смех Холбрука.

Они остановились в гостиной, не зная, что делать дальше.

– Я всегда знал, что Холбрук дерьмо, – сказал Кевин, – но чтобы до такой степени…

– Да, он какой-то странный, – сказала Пенелопа.

– Какой там странный, он просто сумасшедший! Распространяется, да еще с таким апломбом, об этом дурацком обществе последователей Овидия, а на самом деле, когда пришло время, у них в карманах пусто.

Она кивнула.

– Мы ведь никогда не думали о наших учителях, какие они вне школы, чем они занимаются дома, на отдыхе, что у них за семьи.

Кевин сделал жест в сторону подвала.

– Теперь знаем.

Пенелопа поежилась.

– Я думаю, нам надо идти. Ты же сам видишь, рассчитывать приходится только на себя.

Кевин кивнул в сторону дробовика, который все еще стоял у стены рядом с дверью.

– Вооружен он, во всяком случае, лучше, чем мы.

– Да, но это ничего не значит.

– Ладно, но что ты предлагаешь делать?

– Не представляю.

– Знаний по этому вопросу у него гораздо больше, чем у нас, – сказал Кевин. – Может быть, все-таки он что-нибудь придумает?

Пенелопа фыркнула:

– Ага. Жди, не дождешься.

– Этот подвал – отличное место, где можно укрыться.

Она покачала головой.

– Ты не понимаешь…

– Чего я не понимаю? – спросил Кевин.

Она вздохнула.

– Не имеет значения.

– Я думаю, мы должны остаться здесь. По крайней мере на некоторое время. Пока не выработаем какой-нибудь план. Это лучше, чем шастать по улицам.

Пенелопа тяжело опустилась на диван.

– Да, здесь хоть какая-никакая, но защита.

И как раз в этот момент пол под их ногами вздрогнул. А затем они почувствовали вибрацию, которая была сильнее, чем от мощного акустического гула, но слабее землетрясения. Внизу что-то затрещало, и вскрикнул Холбрук.

– Что это? – испуганно спросил Кевин.

– Сила. – Рот Пенелопы вытянулся в узкую скорбную полоску. – Сила богов.

Глава 8

Ему снилась Пенелопа.

Они были в школе, только он и она. В классе находился учитель и другие ребята, но они были видны неотчетливо, как в тумане. Он видел только Пенелопу. Она рассказывала ему о фильме, который смотрела вчера вечером по телевизору, и ему стало весело, пока он ее слушал. Ему было хорошо уже потому, что она рядом, что он способен радоваться вместе с ней этим простым ежедневным мелочам.

Дионис проснулся, слезы струились по его лицу.

Что это с ним?

Похмелье?

Наверное, да, хотя в прежние времена похмельем он никогда не страдал. Всякие там физические страдания и прочее, это все для людей. У него же против всего этого был стойкий иммунитет.

Но, по-видимому, его больше нет.

Он вытер глаза. Одна из менад – одна из матерей Пенелопы – спала у него между ногами, плотно обхватив руками его мужскую плоть. Он подумал, не помочиться ли на нее, но, зная, что ей это очень понравится, просто вытянул ногу и сильно ударил женщину между грудью и животом. Она полетела через луг и приземлилась на пожилую пару, которая совокуплялась с козлом. Ему было приятно услышать крики и треск старых костей.

Он встал, перешагнул через тела, распростертые на траве, и прыгнул в реку. Холодная вода, как всегда, приятно освежила, и он смыл с тела потеки винограда. Смыл и кровь. Наклонившись, обмакнул голову, ополоснув глаза от слез, затем выпрямился во весь рост и встряхнул волосами.