Более того, эта беременность ее убивает.
Она опять дико захохотала, потянулась за чем-то, что лежало позади нее в тени, и вытащила мех с вином. Подняв его над лицом, мать Марго влила красную жидкость в рот.
– Если бы ты знала, какой он большой!
Пенелопа прошла дальше в комнату. В голове у нее звенело, только не понятно, от вина или от стресса. Когда дверной проход освободился, в комнату проник солнечный луч, и только сейчас она разглядела, почему бедра матери Марго окровавлены.
Между ее раскинутыми ногами зияла огромная дыра.
Мать Марго была разорвана пополам.
Внутри дыры двигалось что-то маленькое и белое. И пищало.
Кевин рванулся вперед, поднял отвертку, но Пенелопа его удержала.
– Не надо, – сказала она.
– Но ведь она…
– Она умирает.
– Но она рожает!
В голове у Пенелопы стучало. Она чувствовала запах крови, вкус вина, и ей захотелось убивать. Она представила, как прыгает на мать Марго, впивается ногтями в ее кожу, рвет ее плоть, вырывает сердце.
Она закрыла глаза. Нет. Она не сдастся. Это все нужно сохранить для Диониса.
– Я поимела его раньше тебя! – захихикала мать Марго. – Даже если ты трахнешься с ним, я все равно была первой! И я ношу его ребенка! Я ношу его отца! Я ношу Зевса!
Пенелопа взяла Кевина за руку и потащила к выходу из домика.
– Оставим ее.
– Я убью ее, если ты не можешь.
– Она все равно умрет.
– А может быть, и нет.
«А ведь он прав. Рисковать ни в коем случае нельзя», – подумала она и молча выпустила руку Кевина.
Он пошел обратно в хижину, а она опустила глаза в землю и стала ждать. Несмотря на то что мать Марго в агонии, у нее еще достаточно сил, чтобы разорвать его на части, – ведь она менада, а он всего лишь выпускник средней школы. Но Пенелопа не пошла за ним, не стала ему помогать. Пусть случится то, что должно случиться. Это от нее не зависит. Она должна сохранить себя для Диониса.
Через пару минут она услышала, как мать Марго вскрикнула. А затем раздался еще один звук, более низкий, глубокий, какое-то захлебывающееся бульканье.
Зевс?
Еще через пару минут ее плеча коснулась рука, и она увидела Кевина. Его лицо было белым. Свою отвертку он оставил там.
Она не проронила ни слова, и они пошли дальше, заглядывая в каждую хижину и не находя там ничего, кроме грязи, засохшей крови и костей. Все хижины были пустые.
Пенелопа закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь остановить болезненные толчки в черепе.
Это не помогло.
Вот ведь что интересно: существовало целое общество, призванное остановить эту катастрофу. Существовало в течение многих веков. Они специально готовили себя к этому, но оказывается, и понятия не имели, как с этим справиться.
Но может, так и должно быть? Похоже, так называемые эксперты по разного рода авариям и чрезвычайным ситуациям, убеждающие себя и всех остальных, что готовы к любым катаклизмам, тоже, когда придет время, спрячутся за спины других? Нет, вряд ли. Просто эту чрезвычайную ситуацию никто и вообразить не мог, даже последователи Овидия.
«И вот теперь я осталась одна, и от меня одной зависит, закончится весь этот кошмар или нет.
Конечно, я в этом деле не совсем посторонняя и имею к нему некоторое отношение. Правда, роль я сыграла второстепенную, но тем не менее сыграла».
Пенелопа открыла глаза и оглянулась. Где же Дионис? Здесь его нет. Неужели он вернулся обратно в долину? Ее глаза рыскали по берегу озера.
Никого.
Они поспешили вперед, миновали последнюю хижину…
И он был там.
Он лежал на земле, как будто в беспамятстве, почти незаметный среди деревьев, окружающих береговую линию. Его ноги были вытянуты между двумя кустами, которые почти не претерпели трансформации.
Она посмотрела на Кевина.
«Повезет ли нам на этот раз? А ведь пока везло. Нам пришлось пройти через очень многое, даже не
