здесь все. – Она указала по очереди на каждую из женщин. – Это мать Марго, мать Фелиция, мать Маргарет, мать Шейла и мать Дженин. – Она сделала жест в сторону Диона. – Мамы, это Дион.
Женщины поклонились. Это было несколько странное, почти нелепое движение, какая-то средневековая полукуртуазность. Оно показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить откуда.
– Нам очень приятно, что вы приняли приглашение отужинать у нас, – произнесла мать Марго. – Мы очень много о вас наслышаны и предвкушали удовольствие от знакомства. – Она улыбнулась ему широкой белозубой улыбкой, как на рекламе зубной пасты. Видимо, эта улыбка означала гостеприимство, но почему- то Дион чувствовал себя довольно неловко.
– Почему бы нам не пройти в соседнюю комнату? – предложила мать Фелиция. – Мы можем поговорить там, пока я не подам ужин.
– У нас сегодня суп, цыплята с козьим сыром и лимонный пирог, – сказала Пенелопа. – Надеюсь, тебе понравится.
– Звучит здорово, – отозвался он.
Мать Дженин схватила его за руку и потащила прочь от Пенелопы, к двери, ведущей в следующую комнату. Он ощутил, как ее слабые пальцы слегка сжали его кисть.
– Я так польщена, что наконец познакомилась с вами, – произнесла она, – так заинтригована.
Он оглянулся на Пенелопу, но та только слабо улыбнулась, пожала плечами и последовала за ними.
– Вам снятся сны, Дион?
– Всем снятся сны, – ответил он.
Мать Дженин засмеялась низким, знойным, хрипловатым смехом, который его в какой-то степени взволновал.
– Прошлой ночью мне приснилось, что я блоха и купаюсь в вашей крови…
– Дженин! – резко оборвала ее мать Марго.
Его руку наконец отпустили, и Пенелопа скользнула рядом с ним.
– Садись ближе ко мне, – прошептала она. – Я помогу тебе сориентироваться.
Они вошли в гостиную.
В обеденном зале стоял громадный, почти королевский стол – настоящее место для торжественных церемоний. В комнате пахло чем-то незнакомым, присущим именно этому дому, и чужим. Дион сел рядом с Пенелопой почти в начале стола. Разговор перед ужином в гостиной был не столь уж неловок и напряжен, как он ожидал. Матери Пенелопы задавали обычные вопросы, какие задают родители, когда ты в гостях. Правда, с определенным подтекстом, побуждая его высказаться о намерениях насчет их дочери. Кажется, его ответами они остались довольны.
За ужином все было совершенно по-другому. В тот момент, когда они ступили в обеденный зал, все разговоры сразу же прекратились, единственное, что можно было уловить, – это легкое шлепанье босых ног по дощатому полу из твердой древесины, а за столом – едва слышные удары ложек о тарелки.
Дион откашлялся. Он намеревался сказать много, но успел произнести только что-то вроде комплимента матери Фелиции за превосходный суп. При этом голос его в застывшей тишине прозвучал так неуместно громко, что он немедленно отказался от всяких попыток вообще что-либо говорить.
Сидящая напротив мать Шейла взяла графин, стоявший между двух супниц.
– Может быть, немного вина? – спросила она Пенелопу почти шепотом.
Та с удивлением посмотрела на нее.
– Вообще-то я не собиралась…
– Но ведь сегодня особый случай. Кроме того, тебе уже почти восемнадцать. Я думаю, ты достаточно взрослая, чтобы немного выпить. – Она дразняще улыбнулась. – Ты живешь на винном заводе всю свою жизнь. Не говори мне, что никогда украдкой не попробовала его на вкус.
Пенелопа покраснела.
– Я не думаю, что ей следует сейчас пить, – процедила сквозь сжатые губы мать Фелиция.
Пенелопа благодарно улыбнулась ей за поддержку.
– Она может выпить, если пожелает, – сказала сидящая во главе стола мать Марго.
– Выпей немножко. – Мать Шейла наполнила бокал Пенелопы и вопросительно посмотрела на Диона. – А вам, Дион?
Он застыл на своем стуле, чувствуя себя исключительно неуютно. Уж ему-то приходилось наблюдать разрушительное действие алкоголя с весьма близкого расстояния, и поэтому возможность выпить не являлась для него ни свидетельством взрослости, ни вообще чем-то захватывающим. К алкоголю он относился однозначно отрицательно. Но обижать матерей Пенелопы ему тоже не хотелось.
– Только немного, – произнес он с сильно бьющимся сердцем.
Мать Шейла улыбнулась и налила.
Дион сделал глоток. Первый в своей жизни. Вино оказалось слабее, чем он ожидал, и более приятное. Прежде он никогда даже не попробовал спиртное, несмотря на то что это можно было делать хоть каждый день. Мама часто оставляла всюду в доме початые бутылки, а уж сколько раз она дышала на него перегаром, и не сосчитать, поэтому один только запах вызывал у него спазмы в желудке.
Но это вино было хорошим. Он сделал еще один глоток, на сей раз побольше.
За столом все снова погрузились в молчание. Мать Фелиция вышла проверить, как там цыплята, остальные продолжали есть суп, время от времени потягивая вино.
