переход из одного мира ,в следующий. Кому нужны его устаревшие принципы нравственности, его гордые провинциальные представления о добре и зле? В убийстве нет ничего плохого. Оно лишь облегчает неизбежное.
Он слушал ее, понимал ее и хотя и находил аргументы, способные опровергнуть ее, не стал этого делать. Она повела его дальше по этой бойне, по-прежнему негромко говоря о чем-то, любовно прикасаясь на ходу к останкам трупов.
Он уже мог видеть особую красоту в костях, чувствовал поэзию распотрошенной плоти.
Донна подошла к стене, из больших кожаных ножен, висевших на крюке, извлекла длинный ржавый клинок и протянула его Нортону.
– Мистер Биллингс – твой! – сказала она.
– Что?
– Ему уже пора, и ты избран, чтобы помочь ему. – Она вставила нож ему в руки. Нож был тяжелым, внушал ощущение уверенности. – Это твой шанс.
После этого она провела его обратно к мраморному столу, где лежал накрепко привязанный Биллингс. Нортон покачал головой. Нет, он не способен пройти через это. Он уже понимал, что со смертью ничего не кончается, но все еще не мог заставить себя убить кого-то, стать хладнокровным убийцей.
Донна, видимо, почувствовала его нерешительность, потому что встала вплотную, потерлась и запустила ему руку в промежность.
– Его время пришло, – сказала она. – Он хочет уйти.
Нортон быстро взглянул на Биллингса. Судя по яростному выражению лица, тот отнюдь не испытывал желания уходить куда бы то ни было. Нортон торопливо отвернулся.
Донна стояла прямо напротив него, слегка раздвинув напряженные ноги, от чего тонкая грязная материя ее платьица натянулась, и он поймал себя на том, что хочет, чтобы она снова нагнулась и пустила его к себе в промежность.
За столом на стене болтался, слабо трепыхаясь, один из призраков в виде маленького облачка. Серо- голубоватая сущность вдруг отделилась от дряблой ткани его обличья и вплыла прямо в рот девочке, которая страстным шепотом произносила слова, которые ему очень хотелось услышать.
– Я буду пить твою сперму, буду пить твою мочу, буду пить твою кровь, я приму от тебя все, что ты дашь мне, и сделаю для тебя все, что ты пожелаешь. Тебе надо лишь позаботиться о мистере Биллингсе.
Нортон кивнул. Он не отдавал себе отчета в своих действиях, он просто поднял нож и шагнул к мраморному столу.
– Бей! – сказала Донна. И он ударил.
В тот самый момент, когда Биллингс вскрикнул, в тот самый момент, когда он всадил этот ржавый клинок ему в пах, Нортон отчетливо осознал, что именно он стал причиной исчезновения Биллингса. Где бы и когда бы это ни произошло, это было после того, как он встретился с Дэниэлом. Лори, Сторми и Марком, но раньше, чем Дома разделились. Он не мог знать этого раньше, потому что его собственная жизнь развивалась последовательно, но Дома не придерживались столь прямолинейной хронологии, не испытывали нужды в подобных ограничениях, а он мотался туда и обратно, оказавшись в полном распоряжении Домов и вынужденный реагировать на все, что бы они перед ним ни поставили.
Донна была права. Настоящим злом являются Дома. Но он осознал ошибочность этого утверждения почти в тот же момент, как подумал об этом. Крики Биллингса затихали, разодранный рот застыл от боли, глаза вылезли из орбит, и Нортон понял, что не сможет отвергнуть свое первое убеждение, свое первоначальное инстинктивное чувство. Эта девочка – единственное воплощение зла.
– Давай, давай! – с азартом подтолкнула его Донна. В глазах блестел голодный огонек. – Распотроши мерзавца!
И тут он остановился. Он вынул нож и отбросил его, понимая, что уже поздно, слишком поздно, что девочка его совратила – Поцелуй меня в зад – что он попался ей в сети, что он пропал. Он услышал звук упавшего на пол клинка, уставился на руки, по локоть в крови, и заплакал. Донна опустилась перед ним на колени и с улыбкой начала расстегивать брюки.
– Я позабочусь о тебе, – приговаривала она. – Я награжу тебя.
Дернувшись, он отстранился.
– Что ты сделала? – заорал Нортон.
– Что ты сделал? – улыбаясь, поправила она.
– Ты не убивала мою семью, – произнес он, наконец все поняв. – Потому что ты не способна убить.
– Дарси хорошо сделала свое дело, – усмехнулась Донна. – Я очень ею гордилась.
– Нет, – прошептал Нортон, чувствуя ледяной комок в желудке. Он потряс головой, не желая представлять себе облик своей подружки детства, отрезающей головы и сующей их в печку, но не смог.
Но каким образом ей это удалось? Отец, Даррен, сестры, даже мать были вполне в состоянии справиться с Дарси, если бы дело дошло до схватки. А уж все вместе они могли бы не просто оказать ей сопротивление, но и победить ее.
Донна заставила их пожертвовать собой.
Это была гениальная мысль.
Он в ужасе уставился на нее.
– Нет, я могу убить, – сказала она. – Ты ошибаешься. Я могу трахаться и могу убивать.
– Тогда почему ты заставляешь делать это других?
