Лицо Жизель, щеки, подбородок и шея были заклеены узенькими бумажными полосками. Полоски образовывали бесчисленное количество геометрических узоров – квадратов, прямоугольников, параллелограммов. Тончайшими Волосками были заклеены и ее губы – это создавало впечатление, что они зашиты суровыми белыми нитками. Одно ухо оторвано.
– Жизель! – произнес Дуг, шагнув вперед.
Девушка застонала.
Приглядевшись, он заметил на белой коже ее лба несколько волнистых черных линий, отходящих от чернильного круга с какими-то буквами.
Знак погашения.
А под самыми волосами – ровная полоска марок, тоже со штемпелями.
– Что это? – обернулся он к почтальону. – В чем дело? Какого черта вы с ней сделали?
Почтальон снова рассмеялся низким, скрипучим смехом, напомнившим Дугу скрип ногтей по классной доске.
– Почтовый несчастный случай. – Тихий скрипучий шепот был едва различим.
– Скотина, – выдохнул Дуг. Внезапно он понял, что сделал почтальон. Он превратил девушку в посылку. В несчастную посылку, которую предстоит отправить.
Тварь закашлялась и проскрипела:
– Почтовая служба не может нести ответственность за повреждения, полученные в результате доставки почтовых отправлений. Если бы она пострадала во время работы, она бы подпадала под действие федерального закона охраны труда. Но она работник-почасовик и получила травму во время инцидента, не связанного с исполнением служебных обязанностей.
Я оказал ей помощь, какую мог. Я перевязал ей раны. Больше я ничего не могу сделать. Так что теперь дело за вами. – В булавочных глазках сверкнул голодный огонек. – Если вы немедленно не доставите ее в больницу, она умрет.
Может быть, и сейчас уже слишком поздно.
В следующий момент девушка простонала:
– Спасите!
Дуг стоял, не зная, что предпринять. Секунды тянулись бесконечно долго. Ему казалось, что он даже слышит, как они тикают, одна за другой. В комнате теперь стояла гробовая тишина. Он обратил внимание, что и в почтовом зале тоже было совершенно тихо. Как и на улице. Ни малейшего звука. Казалось, весь мир затаил дыхание, ожидая его решения.
– Помогите! – умоляюще прошептала Жизель. Голос был слабее стона. Из потрескавшихся губ на подбородок потекла струйка крови.
– Она умрет, если вы не спасете ее, – пробормотал почтальон.
Нет, это не то решение, которое можно принимать не раздумывая. Не тот вопрос, на который можно ответить с бухты-барахты, причем результат значения не имеет. Здесь как раз результат очень важен, и оба предложенных варианта могут оказаться ложными. Дуг глубоко вздохнул. Если бы он был врачом, он бы сразу определил, можно ли помочь Жизель, или смерть все равно неизбежна, он мог бы принять решение, опираясь на знания и опыт. Но в этом он ничего не смыслил.
Необходимо время, чтобы разобраться. Необходимо время, чтобы все взвесить, проанализировать, изучить ситуацию.
Но времени не было.
– Мистер Элбин, – свистящим шепотом напомнил почтальон.
– Помогите, – простонала Жизель.
Дуг зажмурился. Вся его сущность, все, что называется чувством, душой, все что делает человека человеком, приказывали ему немедленно схватить девушку и везти ее в больницу. Но упрямое подсознание говорило, что этого делать не следует. Если он окажет помощь Жизель, все пропало. Почтальон явно при смерти.
Очевидно, это его последняя уловка, последняя попытка повернуть ситуацию. Если Дуг примет «посылку», то обеспечит его достаточным количеством энергии, чтобы продолжить схватку. Если энергия почтового отправления пропорциональна его весу и ценности, то Жизель эквивалентна сотням, если не тысячам чеков и писем.
– Спасите меня!
Он не мог позволить ей умереть. Девушка все равно, видимо, не выживет но он не мог взять на себя ответственность за ее гибель. Конечно, это означает пустить псу под хвост все усилия, предпринятые им самим и жителями города, позволить ожить самому почтальону подтвердить его право убивать людей чужими руками.
Но безучастно наблюдать, как умирает человек, он не может.
Дуг шагнул вперед, но в следующий момент заметил, как скелетоподобная рука почтальона совершила в воздухе какое-то движение. Он обернулся.
По щеке Жизель покатилась крупная слеза.
Бумажные полоски разделили ее на несколько маленьких ручейков.
– Мистер Элбин, – всхлипнула девушка.
Искривленные губы почтальона беззвучно шевельнулись.
– Не дайте мне умереть, – взмолилась Жизель.
Дуг обратил внимание, что ее голос звучит как-то странно – более ритмично, менее естественно. В нем было нечто неуловимо формальное.
Он переводил взгляд с Жизель на почтальона и обратно.
Почтальон повернул голову вправо.
Голова Жизель повернулась вправо.
Дуг стоял неподвижно, не зная, что предпринять.
– Вы единственный человек, кто может помочь мне, – затухающим голосом прошептала Жизель.
Дуг напрягся. «Единственный человек, кто может помочь мне».
Кто.
Жизель сказала бы «который».
Она уже умерла. Она была трупом раньше, чем он переступил порог этой комнаты. Он пристально посмотрел на девушку, обратил внимание на странноватый стеклянный блеск ее глаз, на не правдоподобно крупные слезы, скатывающиеся по шершавой щеке. Она уже умерла. Возможно, сегодня, не исключено, что вчера или даже позавчера, и почтальон сохранил ее как наживку, зная, что Дуг рано или поздно придет сюда, и не сомневаясь, что в силу своего характера он не даст ей погибнуть. Почтальон использовал Жизель как куклу, он способен манипулировать скупыми движениями ее лица, способен использовать ее голос, чтобы произносить нужные слова и выражения, способен придать ей вид живого человека. Очевидно, он потратил на это все оставшиеся у него силы.
– Неплохо придумал, – холодно обронил Дуг.
Почтальон моментально встрепенулся. Их взгляды пересеклись. Но на этот раз Дуг не стал отворачиваться. Он смотрел пристально, не мигая. Почтальон тоже не отводил глаза, но было видно, что это дается ему с громадным трудом. Силы покидали его. Он проиграл, и сам знал, что проиграл, и понимал, что Дуг знает, что он проиграл.
– Тебе конец, – произнес Дуг.
Почтальон зашипел. В то же мгновение тело Жизель прогнулось и медленно стало валиться на пол, как кукла. Послышался треск рвущейся бумаги. С пола, словно подхваченные дьявольским вихрем, взметнулись тучи конвертов, открыток, счетов... Дуг уже решил, что вся эта почта ринется на него в атаку, но разноцветные бумажки только беспомощно кружились в воздухе.
У почтальона не было сил управлять даже такой мелочью.
– Все кончено, – громко произнес Дуг.
Дверь распахнулась, в комнату гурьбой ввалились Майк, Тегарден и остальные.
– Мы не имеем права... – начал было Майк, но, увидев кружащиеся письма и распростертое тело Жизель, охнул и замолчал.
Тегарден вскинул револьвер и выстрелил в почтальона. Пуля прошла насквозь, практически не оставив
