заметки.
Фейт беседовала с ним несколько минут — сначала в опустевшей аудитории, а потом по дороге к лифту. Джим казался довольно милым — умный, но без высокомерия — и понравился ей буквально сразу.
Они сошлись в своей нелюбви к мистеру Мудрецу и прочим чересчур претенциозным студентам.
Фейт и Джим так разговорились, что девушка испытала чувство досады, когда пришел лифт Внизу, в холле, они разойдутся каждый в своем направлении. У нее лекция по ботанике, у него какие-то дела... И не долго думая Фейт солгала, что у нее больше нет занятий и... 'не выпить ли нам вместе по чашечке кофе?'
Джим извинился — ему надо спешить в редакцию, готовить завтрашний выпуск, очень много работы.
— Но позвольте мне пригласить вас в другой раз, — сказал он. — Всего доброго.
Фейт трудно было решить, действительно ли у него много дел в редакции или это надуманный предлог, чтобы вежливо отказаться от приглашения. Поэтому девушка лишь улыбнулась и сказала 'пока'. Джим зашел в лифт и уехал вниз. Она с ним не поехала, стала дожидаться следующего лифта.
Пусть свидания и не получилось, в биологический корпус Фейт шла почти вприпрыжку. Она была весело возбуждена.
Парень ей очень понравился.
Как она ни спешила, на лекцию по ботанике она опоздала, и на свое место пришлось тихонько пробираться под недовольным взглядом профессора.
Хотя на лекцию пришли многие студенты, свободных мест в аудитории хватало, потому что это был большой зал с рядами амфитеатром, рассчитанный на двести человек. Во всем университете таких громадных аудиторий насчитывалось всего три, и все они были оборудованы по последнему слову техники — множество разного рода проекторов и демонстрационных экранов. До сих пор профессор биологии никаких электронных чудес не использовал, просто рассказывал с кафедры. Но сегодня столы на лекторской платформе были уставлены клетками и прозрачными ящиками. В клетках сидели разные зверушки — от крыс и морских свинок до собак и кошек. А в ящиках находились какие-то сухие растения.
Фейт нашла местечко сразу у двери и, старясь не шуметь, вынула из своей папки блокнот и ручку.
— ..а теперь я продемонстрирую действие токсичных трав на различных животных, — говорил профессор.
Тут одна из собак громко залаяла.
Профессор надел на лицо белую хирургическую маску. Его голос стал приглушеннее, но все равно достигал и самого последнего ряда.
— Начнем с малышки монокотиледонеи из семейства сцитаминей, — сказал профессор и вынул из прозрачного ящика какой-то цветок и сухой стебель. — Это растение из бассейна Амазонки, но оно легко культивируется и у нас, в Северной Америке. Если его съест крыса, то... сейчас мы увидим... — Он просунул монокотиледонею между прутьями клетки, и голодная крыса накинулась на нее.
Профессор начал распространяться, на что похож яд этого растения, но тут крыса вдруг бросила стебель и стала метаться по клетке. Она с силой наскакивала на тонкие железные прутья, казалось, не замечая боли. Через несколько секунд она была вся изрезана и истекала кровью. Однако снова и снова рвалась на волю.
Затем обмякла, упала, ее окровавленные бока какое-то время еще вздымались, началась короткая агония.
— Еще более любопытное воздействие на живой организм оказывает...
Не прерывая рассказа, профессор сунул в клетку к морской свинке какой-то стебелек. Свинка, будто понимая, что это яд, отбежала подальше. Но профессор настаивал, тыча ей стебельком в морду.
В итоге он буквально запихнул ядовитое растение в рот морской свинке, которую уже через пару секунд начало рвать кровью.
Фейт отвела взгляд. Ее поташнивало от отвращения. Она была возмущена до глубины души.
Ведь это же незаконно — так вот издеваться над животными! Неужели надо убивать зверьков лишь для того, чтобы продемонстрировать действие яда? Да она бы и так поверила, на слово. И все остальные студенты поверили бы!
Но профессор, похоже, наслаждался опытом.
— Глядите, наш пушистый дружок оказался бессилен против этого растения. Что и требовалось доказать.
Затем он с таким же упоением отравил кота. Тот покрутился, покрутился на месте — и упал в агонии.
Фейт не могла на это смотреть. Она прошлась взглядом по аудитории. Десятки студентов аккуратно строчили в своих блокнотах. Казалось, все они находят естественным, что перед их глазами ни за что ни про что — из чистого баловства — убивают живых существ.
Кот испустил последний жалобный вопль и затих навсегда. Фейт содрогнулась. А девушка рядом с ней даже глазом не моргнула.
Возможно, есть закон, позволяющий убивать животных для обучения студентов. Но если такой закон и существует — он не правильный! Ведь это же не научный опыт, черт возьми, а бессмысленная демонстрация банального факта: яд имеет свойство убивать. Жестокость ради жестокости! И ничего больше!
Фейт замутило, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы ее не вырвало. Кто-то должен положить конец этому. Кто-то должен...
Джим.
Да, Джим! Она расскажет ему об этом. Он ее поймет! И он работает в университетской газете, а значит, может напечатать заметку об этой бессмысленной гадости. Если все студенты университета, а не только эти сухари-биологи, будут знать о том, что животных убивают практически из баловства, — поднимется общий крик протеста. Вполне возможно, что биологическому факультету или совету попечителей придется уступить перед лицом массового негодования. Надо бороться с этим нестерпимым безобразием!
— Обратите внимание, как вспучился и прорвался живот кота, — пояснял профессор. — Если кто не понял — от нестерпимой боли зверь сам прогрыз себе живот. Видите, сколько крови...
Джим! Скорее к нему! И прочь отсюда. Фейт спрятала блокнот и ручку в папку, встала и, не обращая внимания на удивленные взгляды, вышла из аудитории.
Глава 5
1
Стоял типичный южнокалифорнийский день. Горы на севере прятались за стеной серого тумана, а гимнастические залы в дальнем конце университетского городка были погружены в желтовато-сизое марево смога. Джим надышался этого зловонного и ядовитого воздуха, и у него нестерпимо болела голова.
Он стоял в очереди в столовой и скучал. Поглядев через окно на бледное, серовато-желтое небо, Джим со вздохом вспомнил белоснежные облака над родным Уильямсом, по ту сторону гор. Небо чистейшей голубизны до самого Нью-Мексико!
Вот бы сейчас оказаться там!
Мимо прошла группа студенток, одетых почти одинаково — шорты и майки, обычная летняя униформа, хотя уже вторая половина сентября.
