– У меня есть другое объяснение. – Он жестом пригласил ее сесть рядом.
Персефона замялась, но все-таки опустилась на землю. Они сидели так близко, что она чувствовала тепло его тела.
– Какое же?
– Я о нем уже говорил. Мы мало знаем о земле и о тех процессах, которые в ней происходят. Мы слишком долго обращали внимание на суеверия и мифы и теперь вряд ли сумеем разглядеть правду, даже если она окажется у нас под самым носом.
– В твоих речах чувствуется привкус горечи, принц Атрейдис. Странно для человека, который только что выпил сладкой воды.
Он засмеялся.
– Именно это я и имею в виду. Есть люди, которые искренне верят в то, что здешняя вода – афродизиак.
– На мой взгляд, обыкновенная вода.
В подтверждение она сделала еще один глоток.
– Потому что ты умна и умеешь логически мыслить. Она быстро взглянула на него, чтобы проверить, не издевается ли он над ней опять, но Гейвин выглядел совершенно серьезным.
– Спасибо…
– Тебя удивила моя похвала?
– Ну, в общем… да, удивила.
Он нагнулся ближе и убрал с ее лба выбившуюся прядь волос. Его прикосновение оказалось крайне приятным.
Она не стала возражать, когда его палец скользнул по ее щеке.
– Ты напрасно удивляешься, – проговорил он. – Любой мужчина, у которого есть хоть капля мозгов, способен заметить, что ты не просто красивая девушка.
– Красивая девушка?
Может, она спит? Если так, то пусть ее сон подольше не кончается. Принц Атрейдис назвал ее красивой, умной и… что еще он сказал? Ах да, логически мыслящей. По крайней мере последняя часть его утверждения – абсолютная правда. Она действительно привыкла во всем руководствоваться логикой.
В данный момент ей показалось вполне логичным выпить еще воды.
Гейвин сделал то же самое.
– Здесь намного приятнее. Персефона кивнула.
– И прохладнее. Мы, наверное, чересчур перегрелись возле лавы, и поэтому нам так захотелось пить.
– Наверное. У тебя красивые губы.
– Что?
– Твои губы. Они красивые.
– О! Честно говоря, твои губы мне тоже нравятся.
– Вот как? – удивленно спросил он.
– Да. Во всяком случае, они нравились мне, когда ты меня целовал.
Неужели она так сказала? Просто невероятно! Впрочем, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Когда она смотрела в котел с адским огнем, в котором сварился заживо предатель Дейлос (его всегда называли именно так, как будто у него не существовало других отличительных черт), ее переполняли ужас и боль. Теперь же, спустя такое короткое время, она ощутила странную и совсем несвойственную ей легкость.
Она определенно стала другой. Надежда на то, что Акоре ничего не грозит, оказалась несостоятельной. Время быстротечно, и, может быть, совсем скоро им придется пережить новый катаклизм. Но в настоящий момент она словно плыла вне времени и пространства, находясь в каком-то фантастическом мире, где нет ничего реального.
И ничего запретного.
Персефона смотрела на человека, который нарушил ее уединение. В нем она видела не только красивого мужчину, но силу и симметрию его черт, не только грацию и изящество его мускулистой фигуры, но и то, что таилось внутри.
Она зачерпнула в горсть пузырящуюся воду и протянула ему. Он нагнулся и выпил, коснувшись губами ее ладони.
– Персефона, – проговорил он низким, чуть хрипловатым голосом и притянул ее к себе.
В следующее мгновение она оказалась под ним. Надо сопротивляться!
– Отпусти меня, дурачок! – пробормотала Персефона.
Он засмеялся и прижал ее к холодной сырой земле.
– Ты говоришь «дурачок» с большей нежностью, чем «принц Атрейдис». В твоих устах мое имя звучит как ругательство.
