Да, это был Персеваль. Причем мрачнее обычного. Fro взгляд бегал от принца к Алексу и обратно.
– В таком случае я согласен, ваше высочество, – громко сказал Даркурт. Он вложил руку Джоанны в руку брата, и они с Ройсом обменялись понимающими взглядами. – С удовольствием выполню вашу просьбу.
Толпа возбужденно загудела. Все тут же принялись делать ставки. Большинство ставило на Алекса, но находились и такие, кто сомневался в нем.
Даркурт подошел к начерченной на паркете мелом линии. Цель находилась в двухстах футах от него, в самом конце этого замечательного зала. Сбросив с себя свой великолепный сюртук, он передал его лакею. Джоанна с неприязнью покосилась на дам, которые тут же как голодные суки принялись жадно обсуждать фигуру Алекса. Джоанна подумала, что впервые употребила это слово как ругательство. Прежде она называла так только собак, совсем не обидно для милых животных.
– Цельтесь чуть влево, – посоветовал принц.
Алекс кивнул, прицелился и выстрелил. Одна из мишеней, стоявших в дальнем конце комнаты, упала. Слуга побежал, чтобы поднять ее.
– В яблочко, – объявил принц, когда лакей подал ему мишень. – Посмотрите, какое точное попадание.
Пока принц говорил, Алекс взял у слуги второе ружье, положил его на плечо и не мешкая выстрелил. Вторая пуля тоже попала точно в центр мишени.
Вскоре все мишени были прострелены, а Алекс стрелял вновь и вновь, неизменно попадая точно в цель.
Толпа была вне себя. Мужчины и женщины бурно ликовали. Джоанна посмотрела на их покрасневшие лица, спрашивая себя, понимают ли они, что происходит. Акор-ский принц поражает английские цели. Акорский принц доказал, что его выстрелы верны. И все же они аплодируют ему.
Хотя нет, пожалуй, не все реагируют однозначно. Стоявший в стороне Персеваль мрачнее тучи. Рядом с ним за происходящим наблюдал Грей. Выражение лица у того было почти такое же, как у премьер-министра; собственно, его обычная мина.
– Великолепно! – воскликнул Принни. Его голос поднялся почти до визга, когда он спросил: – Вы много знаете о пушках, Даркурт? Я слышал, это чрезвычайно занятные вещицы.
– Пушки… – повторил Алекс. Джоанне показалось, что Даркурту удалось умело скрыть свое изумление поразительной осведомленностью принца-регента. Он опустил последнее из духовых ружей, оглядел собравшихся и громко сказал: – В отличие от этих милых игрушек в пушки не поиграешь. У пушек одна- единственная цель – разорвать врага, уничтожить, разбросать по земле и засыпать его прахом.
Мужчины помрачнели, женщины поежились… от восторга.
– Как ужасно, – продолжал Алекс, – использовать оружие против тех, кто должны быть братьями и друзьями.
– Совершенно верно! – крикнул принц-регент. И так яростно закивал, что голова его, казалось, того и гляди отвалится. – Верно, черт возьми! Довольно врагов в этом мире. Я хочу знать, кто мне друг. – Он быстро и неуклюже обнял Алекса. – Старый Босуик знал, что делает, когда объявлял вас своим преемником. – Отойдя назад, принц кивнул Джоанне и привлек ее ко всей троице. – Босуики – старый добрый род. Начинался еще во времена Завоевателя. Конечно, в нашей стране есть еще фамилии и более древние. Кстати, – спросил принц у Алекса, – вам известно, что лорд Хоукфорт сражался рядом с Альфредом Великим? Вот это действительно древний род.
– Сражался и выиграл, – тихо добавил Ройс. Принни еще раз кивнул. Он был красен, возбужден и совершенно пьян, но тем не менее владел собой.
– Корона всегда могла рассчитывать на Хоукфортов, – сказал Принни. – Они никогда не подводили нас. Никогда!
– А ведь был один случай, с Ричардом Третьим, – с улыбкой промолвил Ройс.
– Не стоит вспоминать об этом, мой мальчик, – заявил принц-регент. – В этом нет необходимости. А сейчас все хорошо. Очень хорошо! Два старинных рода, трое добрых друзей. Чертовски хороший вечер!
Так оно и было, подумала Джоанна, когда им все-таки удалось незаметно ускользнуть из павильона, пока остальные гости добрались до духовых ружей.
Глава 20
В пышных празднествах прошла неделя. Все было бы чудесно, если бы не дурные предчувствия, регулярно посещавшие Джоанну. Она просыпалась на удивление поздно, долго принимала ванны с ароматными маслами, потом одевалась в потрясающей красоты платья и выходила из дома в компании двух самых красивых и элегантных мужчин Британии; один из них постепенно поправлялся от удара кинжалом, нанесенного неизвестными нападавшими. Имена их так и не удалось узнать, а рука, двигавшая ими, возможно, готовилась нанести новый удар.
Джоанна писала письма Кассандре. Правда, не отправляла их и даже не знала, отправит ли вообще когда-нибудь. Она начала писать эти письма, когда однажды они вернулись домой под утро. Она села за стол у окна, выходившего в сад, и взяла в руки перо.
«Ройс спит, – написала Джоанна, – Алекс уехал. Ночной воздух пахнет морем. А мне так не хватает аромата лимонов. Мы с тобой так и не попрощались, но я все же надеюсь, что мы еще увидимся. Думаю о тебе все больше и больше.
Что ты видишь в будущем? И вообще, видишь ли? Ты говорила, ничто не написано, но Создатель любит всех нас. Мы не можем изменить будущее. Как отчаянно мне хочется поверить в то, что ты права».
А вот что Джоанна написала в одну из других ночей:
«У меня было такое странное чувство, когда я танцевала прошлым вечером. Я увидела всех нас словно со стороны, с большого расстояния. Как будто я была гостем из другой эпохи и хотела представить себе, что люди скажут о нас. Или нет, я представляла, что они уже говорят, словно время изменилось и в действительности существует только один – настоящий – момент. Испытываешь ли ты нечто
